Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова

10-я глава имеет следующую структуру[472]: сначала Тайнозритель описывает «сильного ангела» и звучащие голоса «семи громов» (Откр 10: 1—4), после этого ангел возглашает торжественную клятву (Откр 10: 5—7), и в заключение (Откр 10: 8—11) повествуется о том, как ап. Иоанн принимает от ангела книжку. Рассмотрим подробнее образы и события, сопровождающие появление книжки Откр 10.

Образ «ангела сильного». В самом начале 10-й главы говорится, что Тайнозритель видит «другого Ангела сильного (ἄγγελος ἰσχυρὸς), сходящего с неба» (аналогичные упоминания «ἄγγελος ἰσχυρὸς» присутствуют в Откр 5: 1 и 18: 21). В руке у ангела «книжка раскрытая» (βιβλαρίδιον ἠνεῳγμένον). Ангел облечен облаком (Откр 10: I)[473], над головой его «радуга», как и вокруг престола Божия (Откр 4: 3; ср.: Быт 9: 13; Иез 1: 28). Его лицо «сияет как солнце», как сказано и в Откр 1: 16 о «подобном Сыну Человеческому» («лице Его, как солнце, сияющее в силе своей»). Его ноги – как «столпы огненные», и это опять же напоминает описание Христа в Откр 1: 15. Сравнение с «огненными столпами» также побуждает вспомнить Исход из Египта (Исх 13) – образность Исхода широко употребляется в повествовании Апокалипсиса[474]. Приведенное описание является самым подробным и самым величественным из всех описаний ангелов в Апокалипсисе.

Видение продолжается в столь же масштабном духе: ангел ставит «правую ногу свою на море, а левую на землю» (жест покорителей, победителей, символизирующий подчинение себе,– ср.: Иис Нав 10: 24—25), и восклицает громким голосом, «как рыкает лев». В Ветхом Завете глас Божий нередко уподоблялся рыканию льва (Ос 11: 10; Ам 3: 8; Поил 3: 16); в Откр 5: 5 «львом от колена Иудина» был назван Христос.

Можно заключить, что в характеристике «сильного ангела» Откр 10 присутствует очень много черт, которыми в Ветхом Завете и в самом Апокалипсисе преимущественно описывается либо Бог, либо Христос, «подобный Сыну Человеческому» (Откр 1: 13). Св. Викторин Петавийский и Примасий Гадруменский считают, что в виде ангела здесь изображен Сам Господь Иисус Христос[475]. Из современных исследователей эту точку зрения отстаивает Г. Бил. По его мнению, наделяя ангела символическими божественными характеристиками, Тайнозритель подчеркивает его божественную природу – другими словами, дает понять, что ангел и есть Христос. Исследователь отмечает, что в Ветхом Завете Христос действительно предызображался как «Ангел Господень»[476]. В этом случае жест поставления ангелом ног на «море» и «землю» символизирует всецелое владычество Христа над вселенной.

Тем не менее толкователи обращают внимание, что в Апокалипсисе нет других примеров, где бы Христос изображался в виде «ангела»; и само это слово практически всегда употребляется в традиционном новозаветном смысле, по отношению к «служебным духам» Божиим (Евр 1: 14)[477]. Более того, выражение «иной ангел» (ἄλλος ἄγγελος) может указывать на то, что «ангел» Откр 10 не является уникальным, но находится в ряду прочих ангелов[478]. Такое понимание разделяет большинство древних и современных комментаторов[479].

В любом случае используемая символика акцентирует исключительную связь «ангела сильного» Откр 10 с Богом, и это придает особую значимость как самому ангелу, так и всем последующим в Откр 10 событиям. Многочисленность характеристик, схожих с описанием «подобного Сыну Человеческому», дает понять, что этот ангел – «особый вестник Христа, исполняющий Его поручение и разделяющий Его славу»[480].

Толкование «семи громов». Когда ангел «воскликнул громким голосом», в ответ «семь громов проговорили голосами своими» (Откр 10: 2—3). Комментаторы отмечают здесь аллюзию на 28-й псалом: в нем семь раз упоминается «глас Господень», подобный грому[481]. «Гром» в Ветхом Завете часто сопровождает богоявление, ассоциируясь также с судом Божиим (Исх 19:16). Тайнозритель хочет записать сказанное громами, но глас с неба повелевает: «запечатай то, что проговорили семь громов, и не пиши этого» (Откр 10: 4)[482].

Толкователи предлагали различные объяснения этого особенного повеления Божия. Некоторые комментаторы, сопоставляя Откр 10: 4 с 2 Кор 12: 4, полагают, что сказанное семью громами было неизреченно, а потому и не могло быть записано[483]. Однако желание Тайнозрителя «записать» сказанное громами означает, что это было понятно для него.

Андрей Кесарийский высказывает иное мнение, впоследствии ставшее распространенным среди толкователей: сказанное громами откроется в последние времена и именно тогда получит «окончательное познание и разъяснение»[484], в нынешнее же время это остается неизвестным. Подобное же суждение высказывает прот. Сергий Булгаков: «Следовательно, здесь есть тайна человеческих судеб, которая должна остаться (до времени) неведома человеку»[485]. Р. Стефанович видит в этом эпизоде яркую иллюстрацию идеи о недоступности многих тайн Божиих человеческому познанию[486].