Небесные наслаждения

Я принялась разбирать покупки. Поскольку нести их пришлось другим, я заодно заказала и новый мешок гранул для кошачьего туалета, добрый запас кошачьего корма, достаточный, чтобы прокормить стаю взрослых тигров, и гору всяких тяжестей вроде бутылок с джином и коньяком. А еще – французское вино, мешок картошки, сушеные бобы, чечевицу, тушки цыплят, овощи, копченую рульку и баранью ногу. Засунув все эти приобретения в свой вместительный холодильник, я вернулась на балкон и погрузилась в новый роман Джейд Форрестер. Выпила еще одну чашку кофе. И хотя с непривычки у меня саднили некоторые места, которые оставались не у дел с тех пор как я рассталась с Джеймсом, я чувствовала себя счастливой.

Мимо прошла миссис Доусон. Начал накрапывать дождь, и она раскрыла удивительный красоты зонт – с подсолнухами Ван Гога. Сегодня на ней была бледно-розовая шелковая блузка, которая оттеняла строгий серый цвет ее твидовых брюк. Нам, обитателям «Инсулы», просто повезло, что среди нас живет дама с таким безукоризненным вкусом. Интересно, в чем она пойдет завтра в церковь? Не сомневаюсь, что миссис Доусон непременно отправится к заутрене.

С моего балкона был виден отрезок Флиндерс-лейн. «Небесные наслаждения» уже открылись, и, если судить по числу прохожих, шествовавших с сине-золотыми коробочками в руках, торговля у них шла бойко. Я задумалась о странной роли шоколада в нашей жизни. Как могла паста из растолченных какао-бобов приобрести такое значение? Как получилось, что горькое зерно стало означать уют, покой и доброту? Не так-то просто в этом разобраться!

Я допила кофе и решила заняться обычными субботними делами. Вымыла посуду. Накормила Мышиную Полицию и вычистила их туалеты. Почитала газету – те страницы, где нет политики: нынешняя политика вредна для моего пищеварения, и у меня от нее портится настроение. В полдень пришла Мероу с меховым клубочком на руках и с корзинкой своего знаменитого салата, который (что бы она там ни говорила), я уверена, доставляется ей каждое утро курьерским помелом прямо из Волшебного царства. Ни одно земное растение не имеет столь сказочного вкуса.

Едва оказавшись на полу, Люцифер немедленно пошел в наступление на Горацио, а тот, очнувшись от заслуженного сна, зашипел и со всего маху двинул наглеца лапой, даже не заметив спросонья, что имеет дело с котенком. После чего благородный кот в негодовании покинул кушетку и сел к нам спиной, всем своим видом показывая, как он оскорблен.

– А как Белладонна отнеслась к вторжению этого сорванца? – спросила я, выкладывая на стол сыр, хлеб и разные дары земли.

– Боюсь, она не смогла сохранить самообладание, – вздохнула Мероу. – Она отказывается покидать магазин, когда Люцифер в квартире, и перестала со мной разговаривать. А ведь он такой милый крошка! – добавила колдунья, любуясь тем, как Люцифер, запрыгнул на стол, обнюхал сыр и масло и явно вознамерился вздремнуть в миске с салатом.

Решив, что стол слишком скучное место, котенок снова спрыгнул вниз, и часть времени и энергии отдал попыткам расплести шелковую бахрому на занавесках. Та стойко сопротивлялась его наскокам, когда он пытался прижать ее лапой и сжевать. У меня голова идет кругом от одного вида этого проказника.

– Знаешь, – сказала я Мероу, – пожалуй, ему нужно более широкое поле деятельности, чтобы он мог резвиться вволю.

– Верно, – вздохнула она.

– Может, заплатить Труди, чтобы она взяла его под свою опеку? Она трудится целыми днями, работает в саду и все такое. Вот и котенок будет на свежем воздухе. Не беда, если лапки запачкает.

– Но Труди не любит кошек, – возразила Мероу, накладывая себе салат.

– Могу поспорить, что она привяжется к Люциферу через неделю-другую. Во всяком случае это займет его на время. Глядишь, он даже остепенится немного, – добавила я не слишком уверенно.

– Что ж, можно попробовать, – согласилась она как раз в тот момент, когда бахрома наконец-то поддалась и обвила котенка сотней метров желтой веревки.

Он барахтался в ней, как муха в паутине, и наконец замер, шевеля единственной свободной лапкой, в надежде, что кто-нибудь придет ему на помощь. По мне пусть бы так и лежал до конца обеда, но Мероу настояла на том, чтобы мы распутали его. Едва оказавшись на свободе, Люцифер тут же вскочил на диван и стал подбираться к хвосту Горацио.

Кот смерил наглеца презрительным взглядом. Спина его выражала твердую решимость не спускаться вниз до тех пор, пока негодник не уберется восвояси, а возможно, и какое-то время после этого. «Тут с любовниками хлопот не оберешься, – будто хотел сказать он. – А еще котята – это уже слишком!»

Не сговариваясь, мы с Мероу одновременно поставили чашки: я – с кофе, она – с ромашковым чаем – и отправились с Люцифером в «Цереру». Труди была дома, она изучала каталог луковиц. Мы поведали ей о наших злоключениях. Люцифер тем временем сидел на столе, сложив лапки, и, подозреваю, обдумывал новую ужасную проделку.