Небесные наслаждения

На самом деле шахматы оказалась на удивление увлекательной игрой. Никто прежде не удосуживался растолковать мне, что там в них к чему. Но на этот раз и фигуры были достаточно большие, так что я могла отличить одну от другой.

– Шахматы – это как бы война, – начал объяснять Кеплер, освобождая мне место на диване. – Но война войне рознь. Есть изматывающие войны, а есть молниеносные: несколько удачных маневров и – победа!

– К тому же в шахматах нет крови, нет убитых и нет лишений, – вставил Джон, который ненавидел войну во всех ее проявлениях, кроме шахмат.

– Здесь у нас партия Адольфа Андерсена – одна из самых знаменитых из всех, когда-либо сыгранных, – сказал Дэниел. – Она начинается традиционно.

Он передвинул королевскую пешку на Е4. Этот ход даже я знаю. Черные делают то же самое, потом белые ходят еще одной пешкой, и пешка съедает пешку. До этого момента мне все ясно. Но Андерсен сделал ход слоном, его противник Кизеритский пошел королевой – шах. Белые сделали рокировку.

А потом шахматы затанцевали у меня перед глазами. Никогда мне не разобрать, что хотят сообщить эти фигуры и что они означают для двух посвященных – Кеплера и Дэниела. Но, кажется, я получила смутное представление о том, что такое «элегантное» решение шахматной задачи. Расположение фигур в центре поля постепенно менялось. Шах – и ответный шах. Черные сгруппировались вокруг короля и топтались на месте. А белые преспокойно пересекали доску из конца в конец, ничего не опасаясь, и жертвовали собой ради позиционных преимуществ. Совсем немного ходов – Дэниел уверяет, что их было двадцать два, – и черного короля окончательно загнали в безвыходное положение. Игра закончилась. Половина белых фигур, в том числе королева, сложили головы на этом поле. Но белый король добился победы.

Это было здорово. По крайней мере получше хоккейных матчей. Когда игра закончилась, я попрощалась и вернулась домой. Интересно, научит ли Дэниел и меня играть в шахматы? Я всегда считала, что это игра для чокнутых – тех, кого называют «ботаниками». Но все равно было интересно. Заинтригованная, я заснула.

Итак, пятница. Слава богу, завтра суббота. За завтраком я снова взялась за газету, теперь для меня кое-что прояснилось. «Мегатериум». Я всегда считала их надежными. Видимо, все меняется. Я покормила Горацио и в душе позавидовала ему: он-то волен спать сколько хочет. Если все-таки, что маловероятно, реинкарнации действительно существуют, хорошо бы в следующей жизни стать котом. И чтобы у меня была такая хозяйка, как я. Мероу утверждает, что у меня есть шанс, поскольку с моей кармой я, может, и не дотяну вновь до человека. Что ж, меня это вполне устраивает.

Спустившись в пекарню, я обнаружила, что там еще темно. И не обнаружила никаких признаков присутствия Джейсона, который в это время обычно уже ставил первые противни в печку. Я открыла дверь: вдруг он потерял ключи, но на пороге никого не было. Я вытащила мешки с мукой, залила воду, включила тестомешалку и взялась за работу. Мышиная Полиция предъявила свою добычу: пять крыс, пять мышей и голубь; последний трофей меня озадачил. Я выдала им вознаграждение, вычистила их поддон и выпроводила кошек на улицу – поджидать, когда настанет пора раздачи рыбных потрохов.

День шел своим чередом – так, как это было до появления в моей жизни Джейсона. Но я уже привыкла к нему, и его отсутствие меня тревожило. Что с ним стряслось? Парнишке всего-навсего пятнадцать.

Тесто поднялось. Придется мне сегодня самой заняться маффинами. Сделаю с черникой – они попроще. Но даже они не пойдут ни в какое сравнение с выпечкой Джейсона.

Время шло. Я начинала не на шутку сердиться на Джейсона: чем больше я за него волновалась, тем больше сердилась. Сырые буханки отправлялись в печь и выходили оттуда подрумяненными. Разносчица Меган объявилась перед моей дверью раньше, чем я успела приготовить для нее заказанный хлеб.

– Обожди минутку, – попросила я. – Мой ученик сегодня не вышел, вот я и кручусь как белка в колесе, ничего не успеваю.

– Джейсон? – удивилась Меган. – Давайте я помогу вам с этими лотками. Вы читайте, чего сколько заказано, а я буду проверять.

Мы разложили хлеб по разным лоткам, для каждого ресторана отдельно; Меган задорно бипнула и умчалась на своем драндулете.

– Ему у вас нравилось, – сказала она на прощание. – Вернется.

Надеюсь, она права. Я трудилась одна, и мне некогда было рассиживаться, но работа в пекарне всегда была мне в радость. К приходу Госс я выложила весь хлеб на полки, и мы вместе открыли магазин.

– А где Джейсон? – спросила она.

– Понятия не имею, – проворчала я, и Госс не стала приставать ко мне с расспросами.

Я уже почти решила уволить юного наглеца, как только его увижу, но тут заметила Дэниела: он и Чез Ли шли по Каликоу-элли. Дэниел нес что-то вроде манекена: ноги болтаются, голова качается из стороны в сторону.

Но это был не манекен. Это был Джейсон. Дэниел опустил его на мешки из-под муки, на которых любила нежиться Мышиная Полиция. Мальчишка был весь в грязи и стонал.

– Что с ним стряслось?