Небесные очи

Было невыносимо жарко, легкие с трудом ловили горячий воздух.

«Где тут метро?»

Саша увидела трамвай, останавливающийся как раз напротив нее, и обрадовалась – сейчас она доедет на нем до метро...

Влезла, даже не взглянув на номер, долго тряслась на трамвае, недовольно жмурясь от солнца, льющегося сквозь окна.

– Метро скоро?

– Какое метро, девушка!

Саша выскочила из вагончика, огляделась – трамвай почти довез ее до собственного дома. «Может быть, правда, домой? – неуверенно подумала она. – Но если там во дворе дожидается меня Виктор?..»

С отвергнутым женихом общаться не хотелось.

Поэтому Саша, почти ничего не соображая, кинулась в проулок. «Букинист». А вот и Иван Исидорович, собственной персоной, бредет, прикрывая затылок газеткой, одетый слишком тепло, не по погоде... Может, стоит еще разок с ним побеседовать?..

– Иван Исидорович!

– А? – от неожиданности старик вздрогнул.

– Иван Исидорович, вы меня помните? – Саша преградила ему дорогу.

– Это вы...

– Иван Исидорович, я из-за ваших слов места себе не нахожу... – с ходу пожаловалась Саша. – Что вы имели в виду, когда мне про дьявола сказали?..

Иван Исидорович пожевал бескровными губами.

Потом вдруг засучил рукав байковой плотной рубашки. На пергаментной коже синел ровный рядок каких-то кружочков.

«Что это? – с недоумением отшатнулась Саша. – Что он мне хочет этим сказать? Татуировка, что ли, какая?»

Она снова наклонилась и вдруг поняла – это не просто синие кружочки. Это вытатуированные цифры – выцветшие, наполовину стертые временем...

Это клеймо.

– Аушвиц. Другое его название – Освенцим. Я был ребенком. Мне повезло – пришли наши, освободили меня и тех немногих, кто остался в живых... Я его помню, смутно, правда – обычный мужчина с интеллигентным лицом. На злодея совсем не похож. Перед операциями давал детям конфеты. Доктор Смерть. Его еще так же называли Ангелом смерти.

– Кого – его? – тихо спросила Саша.

– Йозефа Менгеле.

– А кто такой этот Йозеф?

– Доктор. Хотя, если подумать, только сумасшедший мог назвать его доктором. Равно как и ангелом... Пойдемте, присядем... – Иван Исидорович опустил рукав, указал на скамейку неподалеку.

Они сели.

– Я не так хорошо знаю историю, стыдно сказать... – смятенно пробормотала Саша. – Но начинаю догадываться. Вы были в концлагере, да?

– Да.

– Йозеф Менгеле – фашист?

– Именно так. Он ставил бесчеловечные эксперименты над людьми, – спокойно, почти равнодушно произнес старик. – Без наркоза, без всего...

– Это его книга, да?

– Слава богу, вы догадались, наконец, милая барышня.

– Вы точно в этом уверены? – с мистическим ужасом прошептала Саша.

– Немецкий я знаю так же хорошо, как и русский. Специально потом учил, после войны. Но Симона Визенталя из меня не получилось...

– Кто такой Симон Визенталь?

– Охотник за головами. Нацистскими головами. После войны многим эсэсовцам удалось скрыться от наказания – он их искал и находил... Но я о другом. Откуда у вас эта книга?

– Не знаю, не знаю... – Саша затрясла головой. – Она всегда была в нашей семье. Ею, знаете, сильно интересуются! – она вспомнила о Бородине и вздрогнула.

– Кто?

– Нынешние врачи... – с трудом выдавила она из себя.

В голове ее еще царил хаос – кружились обрывки чьих-то фраз, воспоминания, уже известные факты, догадки. Эти клочки информации соединялись и распадались. Смешивались. Потом снова разлетались. И потом соединялись вновь – уже намертво, постепенно образуя четкие контуры. Так складывается из кусочков мозаика. Чуть-чуть напрячься – и Саша увидит всю картину целиком...

– О, немудрено! Такой бесценный материал...

– Бесценный? Значит, эта книга дорого стоит?

– Очень. Очень дорого, – кивнул старик.

– Что же в ней такого особенного, не понимаю...

– В книге собран уникальный материал. Такого нет ни у кого. Кто сейчас позволит производить эксперименты над людьми? Да еще такие масштабные... Кроме того, к Менгеле свозили близнецов с захваченных территорий. А близнец – это, между прочим, возможность продублировать то, что не удалось в первый раз... У меня был брат-близнец.

– О господи! – пробормотала Саша. Ей было и жутко, и неприятно. О судьбе брата Ивана Исидоровича она догадалась, кажется... Даже не стала уточнять. – А над чем конкретно работал Менгеле?

– Эксперименты по замораживанию людей. По их стерилизации. Эксперименты на глазах.

На глазах! Еще один кусочек мозаики вырвался из вихря и лег точно на свое место. Бородин искал книгу, именно эту книгу. Вот что ему было нужно от Саши – дневник фашистского доктора! Ему был нужен уникальный материал для его работы...

– Этого Менгеле расстреляли? – она смутно вспомнила о Нюрнбергском процессе над нацистскими преступниками.

– Нет. Он сбежал в Бразилию. Преспокойно дожил до старости.

– Вот сволочь! – вырвалось у Саши.

Старик усмехнулся.

– А самое интересное, знаете что, милая барышня? – он сделал паузу. – Считается, что Менгеле сжег свои записи в сорок пятом. Весь мир думает, что этой книги нет. Но она есть. И она у вас.