Небесные тихоходы

Мы обняли Сатьякаму, пожали руку Ананде, простились с тремя Татьянами, и они поехали дальше, а мы с Лёней зашагали обратно в Алмору по крутой дороге. Дул свежий, прохладный ветер. Он доносился к нам с тех высочайших заснеженных пиков, вид на которые щедро и опрометчиво был обещан своим редким постояльцам горделивой администрацией крошечного отеля «Bеst Himalayan view». Но даже всемогущая администрация нашего отеля была не в силах предоставлять этот вид по первому требованию, поскольку вершины глухо-наглухо закрывали облака.

— Инджоинг? — вдруг понимающе спросил у меня индус, который обогнал нас на повороте.

Для тех, кто не понял, переведу. Он спросил: наслаждаешься, радуешься — что-то в этом духе. Кажется, подобный вопрос может прозвучать только в Индии. За что я ее и люблю.

При этом он жевал сосновую палочку: так они утром чистят зубы.

Глава 8. О том, как мы не погуляли на природе

В Индии почистить зубы — о, это сложная церемония! Вся Алмора была в то утро охвачена этим упоительным занятием. Никакой зубной щетки, лишь веточка нима, по возможности только что сорванная с дерева. Что? Три минуты?! Не менее четверти часа индиец тщательно удаляет остатки пищи со своих белоснежных зубов, употребляя порою черный зубной порошок, наполовину состоящий из древесного угля.

Многие индийцы чистят и язык. Указательный палец и мизинец оттопыривают, а средний и безымянный засовывают в рот и с силой водят им по языку. У некоторых есть для этого специальные скребки. Причем все так важно расхаживают по улицам или сидят на обочине дороги и очень сосредоточенно очищают полость рта.

Можно было бы подумать, что они страшные чистюли: вот кто-то вышел на улицу и поливает себе на голову из кувшина, тут же с головы до ног обливается его сосед. Всюду происходит грандиозная стирка. Женщины трут посуду — чистим-блистим, медную, латунную, до зеркального блеска начищают песком и золой.

И они же без всякого смущения вываливают мусор на улицу. Вытряхивают перед твоим носом из каких-то чанов на обочину дороги апельсиновые и банановые корки, шелуху земляных орехов, объедки, очистки, ты пробираешься среди луж, коровьих лепешек и красных плевков жевальщиков бетеля.

Особенно отличился типчик у ларька со сладостями — весь в лохмотьях, с мешком угля на спине, руки грязные, и вот этими сто лет не мытыми руками он хватал куски халвы, последовательно, один за другим, оглядывал, обнюхивал, разве что не облизывал и, все перебрав, решил поискать своим деньгам лучшее применение.

На улице в изобилии предлагают ананасы, апельсины, дыни, манго, папайя, услужливо нарезанные ломтями. С одной стороны, милое дело — купил и вгрызайся в сочную мякоть. Но очень уж привлекательно для мух.

Мухи в Индии крупные, плотоядные: «Ж-ж-ж! — повсюду. — Ж-ж-ж!»

Говорят, в больших городах полиция стала проявлять бдительность в этом вопросе. Устраиваются облавы. Товары, которые продают без соблюдения хоть каких-то санитарных правил, отбирают у продавцов. Однако потом их сбывают из-под полы, понизив цену.

Мы с утра до вечера болтались по городу, купили для Лёни соломенную шапку, отороченную синим с бордовым бархатом и золотою тесьмой, в ней у него моментально сгорели уши. Все на нас смотрят, вытаращив глаза, — дивятся, улыбаются, а то и покатываются со смеху.

— Смеются, а?! Видала? Как будто не они странные, а мы, — удивлялся Лёня. — Сама вся черная, в носу какие-то кольца, кольцо на губе, по три серьги в каждом ухе, зубы начернила, пятки намазала красным, ладони — желтым, а над нами с тобой ухохатывается!..

Ну да, мы с ним выглядели залетными птицами. Редко-редко на этих улочках кривых, по которым вместо мостовой разбросаны огромные необтесанные камни, а священный бык ни за какие коврижки не повернет с дороги, если только вздумает сжевать выставленную на продажу пшеницу, среди странствующих факиров, праздных солдат, неутомимых строителей, малорослых носильщиков-кули — ну, очень редко можно встретить белого человека. Зато у него обязательно такое лицо, что раз увидишь — не позабудешь никогда. И он идет такой походкой, которую невозможно описать словами, как Киплинг говорил: походкой бродяги этого мира.

Обычно, встречаясь, не важно, откуда ты, из Австралии или Израиля, хоть с острова Врангеля, белые в Гималаях — а значит, серьезные путешественники — почтительно приветствуют друг друга. И только что прибывший задает старожилам, вроде нас с Лёней, сакраментальный вопрос:

— Где тут можно безопасно поесть?..

Жизнь обитателей Алморы — вся, считай, на виду у прохожих. Такое впечатление, что у приземистых каменных строений практически нет фасада.

Ты идешь и видишь, что в некоем отсеке дома на корточках сидит медник среди своих кубков и чаш. А через стенку — работает в позе «лотос» кузнец. Кроме гвоздей и подков он изготавливает сабли! Простонародные сабли с железной рукояткой и деревянными, обитыми кожей ножнами.