Небесный артефактор

— Ой, не держи меня за идиотку, братец! — фыркнула Хельга. — Иначе с чего бы этим девицам присылать тебе письмо с предложением примирения и дружбы? Да и сам ты уж больно нервно реагируешь. Так что, расскажешь, что за черная кошка между вами пробежала?

— Примирение, дружба? — удивился я, разворачивая листок послания и, пробежав его взглядом, пожал плечами: — Ты что-то путаешь.

— Ну, братец… — опечаленно покачала головой Хельга. — Ты меня разочаровываешь. Впрочем, все вы, мужчины, такие.

— Какие? — Я с подозрением уставился на дочь Завидича.

— Толстокожие и непонятливые, — припечатала в ответ сестрица и ткнула пальцем в одну из строчек письма. — Вот, горе ты мое, читай внимательно, от сих до сих.

Я прочел. Посмотрел на Хельгу. Вновь прочел… Не понимаю.

— Ну и?

— Пф… — Сестрица закатила глаза. — Слова «объясниться» и «недоразумение» тебе ни о чем не говорят? Учитывая, что один раз, как здесь написано, они уже извинились. Кстати, за что?

— Это какой-то мудреный женский язык, — проворчал я, но, заметив взгляд сестрицы, вздохнул: — Ладно. Будем считать, что ты права и это письмо действительно приглашение «дружить домами». Но с чего ты взяла, что мне это нужно?

— Кирилл… Новгород, что бы ты ни думал, город маленький. Здесь все всех знают, а кого не знают, о тех слышали, как о знакомых родственников или родственниках соседей. Так зачем плодить врагов… ну, пусть даже не врагов, а недоброжелателей? Прими добрый совет: не плюй в протянутую руку. Езжай на встречу. Не договоритесь — так хоть бортами разойдетесь… вежливо.

— Или окончательно рассоримся, — усмехнулся я.

— Может быть, и так, — спокойно согласилась Хельга. — Но даже такой вариант лучше, чем оскорбительное игнорирование. В этом случае, по крайней мере, будет четко видно, кто друг, а кто враг.

— Ну, если так посмотреть… — протянул я и по недолгом размышлении кивнул: — Съезжу, поговорю. Что называется, развеем туман войны.

— Как-как? — не поняла Хельга, но я отмахнулся:

— Спасибо за совет, сестрица.

— Пользуйся, бра-атец, — улыбнулась она и вновь попыталась растрепать мои волосы. Увернулся, конечно. В конце концов, мне не пять лет, чтобы я изображал из себя плюшевую игрушку, правильно?

Откладывать визит надолго я не собирался и уже на следующий день перезвонил родственницам Мишки. Я думал договориться о встрече на следующей неделе, но Светлана предложила приехать этим же вечером. Настаивать на своем варианте не стал. Зачем? Чем быстрее разделаюсь с этой ерундой, тем больше времени у меня будет на подготовку к показу образцов приборов, производство которых я планирую наладить в нашей с Завидичем мастерской. Кстати, после встречи неплохо было бы съездить к мастеру, которого опекун уговорил все же вернуться в мастерскую на работу, вместе со всей его бригадой. Руны рунами, но проконтролировать работу над механической составляющей тоже нужно. Хоть ее и немного, но не хотелось бы, чтобы при показе Гревскому у образца заело какие-то шестеренки или сорвало клапан. Да и внешний вид изделий… нет, я не собираюсь гнаться за дизайном того мира, его здесь просто не поймут, но вот проследить за тем, чтобы техника не только работала, но и выглядела добротно, необходимо. Эх, дела-дела, как бы еще пару часиков к суткам прибавить?

Тратить деньги на «емельку», чтобы добраться до дома Мишкиных родственниц, я не стал. Вместо этого воспользовался трамваем… бесплатно. Жадность? Нет, просто кондукторы очень не любят соваться на открытую всем ветрам заднюю площадку вагона, тем более зимой. Смысл? Пока доберешься, «заяц» спрыгнет, благо скорость хода у трамвая невелика, а караулить злостных «зайцев», постоянно отираясь у безжалостно продуваемой ветрами площадки, бессмысленно и холодно.

Тренькнув на повороте, трамвай чуть сбавил ход. Взгляд бездумно скользнул по вывескам лавок, но уже в следующую секунду одна из них привлекла мое внимание. Кондитерская! Тут же всплыло одно из наставлений Хельги, которыми она меня завалила, едва узнав о предстоящем визите, и я, чертыхнувшись, спрыгнул с подножки. Неожиданно прогрохотавший рядом встречный трамвай заставил меня сделать гигантский прыжок вперед, прямо под носом у возмущенно заржавшей лошади, запряженной в пролетку. Тьфу ты!

Оказавшись на тротуаре и поежившись от порыва ветра, швырнувшего мне в лицо целую пригоршню мелкого искристого снега, я поспешил нырнуть в тепло той самой кондитерской. Колокольчик у входной двери рассыпался тонким перезвоном, а в нос мне ударила целая смесь ароматов корицы, ванили и шоколада. Уютное место… Я покосился на пару маленьких столиков и, задавив желание посидеть за одним из них с чашкой какао и пирожными, двинулся к витринам, сияющим бликами на изящно изогнутых стеклах. Ого, а здесь выбор, пожалуй, даже побогаче, чем в моей любимой кофейне! И продавщица куда… кхм… изящнее и симпатичнее. М-да.