Небесный берег

Сейчас она видела старика с потухшим взглядом, которому тяжело было даже стоять. Она не опускала глаз, но знала, что его колени дрожат. Эванжелина всем телом ощущала его усталость от жизни и желание поскорее все прекратить. Их ощущения были одинаковы: она тоже жаждала резким движением закончить все, что железными тисками не позволяло свободно дышать. Порой смертельная усталость накатывала так сильно, что у Эванжелины исчезали все силы, и она с трудом заставляла себя подниматься с кровати.

– Нам удалось сбежать, – просто ответила Эванжелина.

Она не понимала, как рассказать о случившемся, какие слова использовать, и сомневалась, что отец в полной мере сможет понять все пережитое ею.

– Нам?.. – брови у Эрвина поползли вверх.

Он совсем не читал газет, ни с кем не общался и упускал все новости, если их не рассказывала ему Тиана. Эту новость горничная не рассказывала. О словах Ирмтона Пини он помнил смутно.

– Нас пятеро, и… – Эванжелина вспомнила: она должна была дать им знак, что все в порядке. – И они здесь. Пап, ты можешь нам помочь? – выпалила Эванжелина и ринулась к окну.

Как можно быстрее она раздвинула огромные тяжелые шторы и начала открывать окно.

Отец перехватил ее руку и оттащил от окна, смотря на нее напуганным, обезумевшим взглядом.

– Ты что! Они же следят за домом. Он приходил сюда. Он тебя ищет, ищет вас всех! Здесь опасно! Тебе нельзя… – Эрвин вдруг запнулся.

Встреча с владельцем арены всплыла в памяти. Ирмтон Пини говорил, что не будет выставлять солдат вокруг его дома, но только идиот мог поверить в эти обещания. Эрвин Фрейр идиотом не был.

Но осознание, что в его дом может ворваться вооруженная гвардия в любой момент, нахлынуло на него, только когда дочь попросила о помощи. Он набрал в легкие побольше воздуха, хотел все объяснить, но слова камнем застряли в горле.

– Там никого нет, пап, – прошептала Эванжелина. – Мы проверили эту улицу и пару соседних…

– Нет-нет-нет, ты не понимаешь! – Эрвин поперхнулся, откашлялся и, собравшись с мыслями, хотел рассказать ей о приходе Ирмтона Пини.

Снизу послышался грохот. Эванжелина и Эрвин резко обернулись на шум и как по команде побежали к лестнице.

Им навстречу выскочила перепуганная Тиана.

– Господин, это они! – крикнула горничная.

Все трое остановились посередине лестницы.

– Эва! – взбешенный голос Эверлинга громом прокатился по дому.

Эванжелина облегченно выдохнула. Тиана вскрикнула и вжалась в стену. Эрвин потер ладонью вспотевший лоб.

Позади Эверлинга стоял Герсий. По его выражению лица Эванжелине подумалось, что он очень старался остановить Эверлинга, забыв, что его остановить невозможно. Если Эверлинг чего-то хотел, он не спрашивал разрешения. Так было на арене, что уж говорить о свободе. Эванжелине захотелось смеяться, довольно, громко и в голос. Все напряжение в ней, достигнув своего пика, вырвалось наружу смехом. Она расхохоталась.

На пороге топтались Джейлей и Джодера, сосредоточенно рассматривавшие прихожую, но, едва услышали смех Эванжелины, вздрогнули, быстро зашли внутрь, и Джодера закрыла дверь. Эверлинг медленно поднял руку, направил ее на Эрвина, но ничего не предпринял. Герсий обошел Эверлинга и аккуратным движением заставил его опустить руку.

– Что происходит? – испуганно спросил Эрвин.

– С тобой все в порядке? – рявкнул Эверлинг.

– Извини, мы не рискнули вставать у него на пути, – беззаботно воскликнул Джейлей.

Джодера закивала, а потом робко прошла к незаметной двери, ведущей в кухню, и заглянула внутрь. Их семья когда-то жила в похожем доме, может, немногим больше. Дом номер тридцать четыре навевал приятные воспоминания: они с Джейлеем любили спускаться в похожую кухоньку и выпрашивать свежеиспеченный хлеб, а иногда кексы и пирожные, приготовленные кухаркой.

Она невольно улыбнулась и жестом подозвала брата. Джейлей, оглянувшись на Эрвина и Тиану, подошел к сестре.

– Да, все в порядке, – растерянно ответила Эванжелина, отсмеявшись. – Вам не стоило так врываться, – добавила она чуть тише и оглянулась на отца.

Эрвин Фрейр побледнел так сильно, что Эванжелина решила: отец вот-вот упадет в обморок. Но он только сильно сжал перила лестницы.

– Моя дочь права. Вам не стоило так врываться, – голос Эрвина прозвучал на удивление твердо, и перед Эванжелиной вдруг появился ее отец, каким она его помнила. – Вам вообще не стоило здесь появляться, уважаемые.

Он выпрямился, гордо вскинул голову, глаза вдруг засветились знакомой Эванжелине с детства добротой. Эрвин Фрейр взял себя в руки. Седина никуда не пропала, поблекшие глаза не стали снова яркими, но расправленные плечи внушали уважение.

– Поздно, – отстраненно сказал Эверлинг.

Эверлинг остановился на пороге детской спальни. Комнатка была выполнена в пастельных тонах. Бежевые стены, голубые шторы. Стол из светлого дерева оказался для него слишком низким и оттого выглядел нелепым. Кровать, на которую он не смог бы лечь в полный рост, вызывала улыбку. Детей в доме не было, и детская спальня выглядела чужой по сравнению с темными, величественными комнатами во всем остальном доме.