Небесный берег

Они его не спасут, но Эванжелина не могла жертвовать еще и Джодерой.

Двое военных, защищавших Герсия, согнулись пополам, застонали, потом закричали, и их стошнило кровью. Начали задыхаться и вскоре умерли.

Рядом с Герсием стоял мужчина, тот, что сковал Джейлея магией крови. Герсий опустил плечи.

Эверлинг сделал шаг в его сторону.

– Не смей! – неестественно выдохнул Герсий. – Уходи.

Эверлинг боковым зрением заметил приближающегося к нему солдата, вытянул руку, сжал кулак. Убил.

– Не делай этого снова, – настороженно сказал Эверлинг.

Он уже понял, что уйти ему придется без Герсия.

– Уходи, – повторил Герсий.

Маг крови стал валить военных, подчиненных Герсием, одного за другим, без жалости, без сомнений, и медленно приближался к Эверлингу.

– Линг! – услышал он визг Эванжелины.

Герсий не двигался. Когда контроль над солдатами угас, он бесшумно опустился на землю, не в состоянии ни идти, ни дышать толком. Спустя секунду его ударили по голове. Спустя пять секунд защелкнули на нем ошейник. Спустя десять секунд его заковали в цепи, как и Джейлея.

Эверлинг к тому моменту уже вернулся в повозку, не смея поворачиваться.

Большинство солдат Форты были либо ранены, либо мертвы.

Фельдмаршал Кахир Веласкес, скрестив руки на груди, беспристрастно провожал взглядом уезжающие повозки, прекрасно зная, что он еще увидится если не со всеми, то с магами арены точно.

Пусть он считал их неспособными на человеческую любовь монстрами, даже монстры, по его мнению, не бросали своих. А это значило, что они вернутся.

Глава 24. Жестокость – человеческая святыня

Перед фельдмаршалом Веласкесом открылись высокие резные двери в тронный зал. На большом мягком кресле сидел король Иоганн. Со скучающим видом король окинул взглядом фельдмаршала, поднял одну бровь. Выглядел фельдмаршал Кахир Веласкес не лучшим образом, но оба решили не откладывать то, чего так долго ждали.

Следом за ним в зал ввели – кого-то приволокли – троих пойманных. Двоих из тех, кто сбежал с арены, и одну неизвестную.

Король Иоганн привстал, немного заинтересовавшись происходящим. Фельдмаршал Веласкес отдал воинское приветствие королю, а после дал знак выставить пленников перед троном. Военные молча выполнили приказ.

Герсий Мидос стоял на коленях с выпрямленной спиной. Джейлей Элберз пригнулся к полу, глаза у него бегали в разные стороны. Лиара Тиавейн лежала без сознания. Солдат пнул ее. Джейлей вздрогнул, вдохнул и выдохнул, выпрямившись, выпалил:

– Девушка без сознания, вы что, не видите?!

Второй солдат с силой ударил его ногой по спине, заставив Джейлея удариться лбом о пол.

Герсий стиснул зубы. Посмотрел в глаза королю Иоганну.

Не было в его взгляде ничего, кроме жестокости и ненависти. Король Иоганн прищурился, чувствуя, как омерзение расползается по телу. Таких ничтожеств вообще не должно было быть в его тронном зале. Не должно было быть во дворце.

Герсий услышал шаги, но неотрывно смотрел в глаза королю, испытывая при этом первобытный ужас. Тонкий ошейник привычно холодил шею и напоминал, что необязательно сходить с ума, ощущая чужие эмоции в себе. И этот первобытный ужас был не чьим-то – его собственным.

Джейлей хрипел, солдат вдавливал ногу ему в спину и не позволял разогнуться.

– Что прикажете делать, ваше величество? – вкрадчиво спросил фельдмаршал Кахир Веласкес.

– Здесь только трое. И одна – не та, кого вы искали, – заметил король Иоганн.

От его железного голоса леденела кровь. Герсий содрогнулся. Джейлей притих.

– Я жду объяснений. Позже, – жестко добавил король Иоганн. Немного помолчал, поднялся с кресла-трона. – Фельдмаршал. Вы прекрасно знаете, что делать.

Ответ Герсию не понравился. Но заговаривать с королем было полным безумием.

– Сбейте с него это высокомерие, – когда всех троих грубо подняли, сказал король Иоганн.

Фельдмаршал Кахир Веласкес кивнул и коленом ударил Герсия в живот. Герсий резко выдохнул и инстинктивно согнулся. Солдат рывком заставил его распрямиться.

– Как прикажете, ваше величество. Будет исполнено.

Ирмтон Пини налил в бокал из толстого стекла красное сухое вино, вдохнул аромат, сделал глоток. Прикрыл глаза в наслаждении. На столе лежал заряженный револьвер. Он смотрел на него, иногда брал в руки, вертел и клал назад.

Шел второй день после стычки в доме номер тридцать четыре на улице Столлехен. Ирмтон Пини был уверен в своей правоте. Фельдмаршал Кахир Веласкес в его правоте засомневался, и по его приказу была совершена облава. Ирмтон Пини злился, а потому запивал гнев вином.

Если бы у фельдмаршала Кахира Веласкеса, считал Ирмтон Пини, было больше терпения, то он поймал бы не двоих, а всех пятерых. Девчонка, которую все видели впервые, не произвела на них никакого впечатления, она едва стояла на ногах и, по словам фельдмаршала Кахира Веласкеса, вряд ли протянет долго.