Небесный хор

Сквозь сон гляжу на циферблат,
На стрелок мерное движенье,
И затуманился мой взгляд
Почти до головокруженья.

Как будто в вечность я проник,

Туда, где светят зодиаки,
Вздохнул, и растворился в них,
И затонул в небесном мраке.

Но вдруг секунд бегущих стук

Напоминает мне о мире,
И, прикрепленную на крюк,
Я вижу цепь с тяжелой гирей.

Недвижный крюк и стук, и звук

Остановившейся пружины…
О, если бы я мог, мой друг,
Пребыть с тобой и в час кончины!

«Надо мною склоняется ангел Господень…»

Надо мною склоняется ангел Господень,
И в меня он вставляет цветное стекло,
И мой глаз разгорается в мертвой природе
И на белом экране порхает светло.

Я смотрю на экран, на благую богиню,

На Мадонну с младенцем Христом на руках.
На колонны, на свод ослепительно синий,
И в сиянье своем забываю я мрак.

Я — волшебный фонарь. Я лучусь, я пылаю.

Посмотри, что за тень поднялась за холстом.
Как летучая мышь зашарахалась, злая,
И как туча легла над младенцем Христом.

И исчезла игра, и померкла Мадонна,

Чей-то профиль безносый шагнул на экран,
И действительный мрак, несомненный, бездонный,
Заслонил и затмил многоцветный обман.

О, глухое сознанье материи темной!

Я мрачнею, я гасну. Сиять мне нельзя.
Треск повернутой кнопки. Я больше не помню.
Как мой луч ликовал, по тирану скользя.

«И будет час бескровный, предрассветный…»

Аде

И будет час бескровный, предрассветный,
Такой же бледный, как лицо мое,
Свинцовый запах и забытие,
Отверстый рот, навеки безответный.

А на полу… О, неужели я?..

Так значит смерть? Как быстро и как рано!
Но все ползет из газового крана
С убийственным шипением змея.

И напоследок я еще увижу,

Скосив глаза, издав последний вздох,
Как таракан проюркнет между крох,
Топорща ус, трепещущий и рыжий.

А через час вбежит, схватясь за бок

И задыхаясь, он, когда-то близкий,
И на моей истерзанной записке
Шипящих змей рассмотрит он клубок.

«Мне ль от предчувствий грозных скрыться!..»

Мне ль от предчувствий грозных скрыться!
Так жуток запах камфары,
Твой острый профиль, взгляд сестры,
Притихший врач, лекарства, шприцы!..

И стал внезапно я тобой,

Я стал бичом твоих конвульсий,
В твоем затрепетал я пульсе,
Слепой, как сердца перебой.

И вот прошло. Прозрел я снова.

Но не проходит мой испуг,
И в строфах раздается вдруг
Стук сердца твоего больного.

«О, что за день!.. На ободки, на блики…»