Небесный летающий Китай (сборник)

На заре печального дня, с которого началась эта показательная история, Юрочка узнал из календаря, что день предстоит тяжелый, щедрый на каверзы. Был у Юрочки досадный недостаток: все воспринимать близко к сердцу, по возможности быстро во все вникать, не выделяя главного из пустяков, да в придачу еще и верить всему, что услышит или прочтет. Его взбалмошность не сочеталась со злостью – скорее, наоборот, и тем больше следует ему посочувствовать, ибо он сильно огорчился, ознакомившись с прогнозом и сразу в него поверив. Тут же Юрочка поругался с женой – изрядной, между нами говоря, стервой. Все случилось в мгновение ока, подобно взрыву давно уже подложенного в неприметное местечко диверсионного устройства. Столь же быстро и затихло, но не вследствие перемирия, а попросту склочная половина ничего не успела крикнуть Юрочке вдогонку: он, не допив чай, кубарем покатился по лестнице и, покуда супруга сочиняла достойный ответ, уже мчался, заведенный и сердитый, по улице.

Добравшись до больницы, Юрочка, не раздеваясь, сбежал по ступенькам в подвал и ворвался в кабинет экстрасенса. Больница слыла передовой, главный врач держался современных взглядов и давал приют всяким новаторам – без лишней, от греха подальше, рекламы. Так появился экстрасенс – вреда от него не было никакого, а сообщения о пользе звучали не очень убедительно. Изо дня в день экстрасенс занимался электролизным расщеплением воды на живую и мертвую. Юрочка набросился на него, требуя отчета в каких-то сверхнормативных деяниях. На тумбочке, застеленной клеенкой, что-то булькало. Экстрасенс порывался возразить, но Юрочка, взвинчиваясь все пуще, не давал ему рта раскрыть: подскакивал, махал руками… вдруг замолк, обратив, наконец, внимание, на булькающий стерилизатор. Почему-то сей безобидный предмет ожесточил Юрочку до крайности. Возможно, виной тому явилась корявая красная надпись «живая вода» – так малюют на больничных ведрах и баках слова «пищеблок», «отходы» и «хлорка». Юрочка хватил по посудине кулаком, отдернул руку, обжегшись, да вдобавок кипящие капли яростно вцепились в его разгулявшуюся кисть. Юрочка затряс рукой, а другую поднял и в исступлении повертел пальцем у виска.

– На себе не показывайте, – молвил экстрасенс неожиданно кротко и задушевно. – Никогда не надо показывать на себе.

И вся неистовость Юрочки мигом испарилась. Он недоуменно посмотрел сперва на волшебника, потом – на ошпаренную кисть.

– Живая вода, – укоризненно шепнул бестолковый шарлатан. – Теперь держите ухо востро.

Юрочка гневно вскинул голову, круто повернулся и заспешил куда подальше от этого водопроводного мракобесия.

– Главное – не показывайте ничего на себе! – торжественно повторил ему в спину голос.

Озлобленный на себя, в смятенных чувствах Юрочка спасся от депрессии лишь утроив расход энергии. Его носило по этажам, словно свирепый электрон по орбитам. К концу дня он полностью выдохся и обмяк. Он с изумлением сообразил, что рабочий день на исходе и он бегает уже совершенно впустую, кругами по больничному двору, а паралитики и пьяницы, выползшие погулять, следят за ним с добродушной иронией. Юрочка рассудил, что нуждается в допинге, побежал на бульвар, за ограду, посетил кабачок, выпил там сам не понял что и отправился домой. Сразу вспомнилась злюка-жена, и Юрочка стал внутренне готовиться к очередному акту драмы.

Он репетировал не зря: дома его ждали и находились в полной боевой готовности. Юрочка моментально пожалел, что не остерегся и выпил: теперь все козыри перешли к противнику, и противник, не особенно раздумывая, пошел с козырей. Юрочка озабоченно и возмущенно залопотал в ответ, язык его – главным образом, не от выпитого, а от волнения и обиды – заплетался. В злодея тучей летели ядовитые стрелы, и он, не выдержав в конце концов, двинулся в наступление:

– Рот-то пошире разинь! – вопил Юрочка, потрясая кулаками. – Даром что пасть – во! – и он распахивал объятия, полагая границы ротового отверстия супруги. – Язык трехметровый!

Враг покрывался пятнами и хватался за грудь, задыхаясь.

– Да-а-а! – бушевал Юрочка, ободренный начатками победы. – Трехметровый! Трехкилометровый!… Самое время подрезать!

Как и всегда, словесная обойма не поспевала за мыслями. В поисках реквизита Юрочка прошил цепким взором углы и увидел большие тяжелые ножницы для раскройки тканей. Радостно подпрыгнув, он вложил персты в холодные кольца и стал надвигаться на сдающую позиции змею. Не помня себя, он на секунду воплотился в подлежащий окороту образ и принялся показывать, что ему хочется сделать.

– Трехметровый! А вот так его надо! Вот так! – Юрочка, наступая, высунул язык сколько можно далеко и страшно защелкал перед носом ножницами. – Так вот тебя за жало – и оттяпать! Тяп! Тяп!