Небесный остров

– Как раз три года назад. Вскоре после собрания судьбоносного, на котором Вадим Андреевич курс на перемены объявил. Одним из первых его коммерческих проектов был сдать судно в аренду водолазам-любителям. На две недели. И те нашли на дне моря византийскую галеру. Приблизительно одиннадцатого века. Гигантская по тем временам – 50 метров в длину! Сохранилась она процентов на семьдесят: палубные доски, обшивка, мачты, реи, весла. И груз подняли: древние амфоры. Они у нас в городском музее выставлялись.

– Я об этом читала, – вспомнила Надя.

– Да. И журналисты приезжали, и телевидение, – кивнула женщина. – Амфоры, безусловно, представляют историческую и музейную ценность. А еще в трюме галеры находился некий предмет. Похожий на кованый сундук. Огромный. Извлечь его, по официальной версии, невозможно – трюм разрушен, заилен. Чтоб подобраться к находке, специальное, очень дорогое оборудование нужно. Но, конечно, пошел слух, что достали сундук. И он полон золота был.

– И ваш директор на эти деньги стал рестораны и санатории открывать? – с сомнением произнесла Надя. – Не верю.

– Просили сказку – я рассказала, – хмыкнула библиотекарша. И предложила: – Еще чайку?

– Да, пожалуйста.

Пока Зинаида Николаевна хлопотала, Митрофанова мысленно подводила итоги. Клад уже интересней, чем диссертации. Тем более у Димы и координаты места есть. Вдруг того самого, где сокровища?!

Однако задание она еще не выполнила. Дима ведь ее попросил побольше узнать не только про институт, но и про его директора. Того самого Вадима Андреевича, кто раньше без церемоний пил с пожилой библиотекаршей чай, а теперь принимает ее по предварительной записи у секретаря.

И Надя задумчиво произнесла:

– Странный все-таки в вашем институте начальник. Обычно человек в бизнесе или успешен, или нет. И проявляет себя смолоду. Абрамович, я слышала, свой первый миллион умудрился заработать, когда в армии простым солдатом служил. Лес, что ли, продавал, и очень успешно. А ваш Вадим Андреевич ждал до седин. А на старости лет вдруг обратился в успешного коммерсанта. Редко такое бывает. Или он институтом чисто номинально руководит? А заправляет кто-то другой? Инвестор таинственный?

Зинаида Николаевна решительно покачала головой:

– Нет. Вадим Андреевич все сам. И санаторием занимается, и ресторанами, и пляжем.

– А чего ж раньше не начал?

Библиотекарша лукаво улыбнулась. Произнесла:

– Он полюбил. А любовь – это все. И это все, что мы знаем о ней.

– Эмили Дикинсон цитируете? – блеснула эрудицией Надя. И выпалила: – Вашему директору лет шестьдесят, какая в его годы любовь?!

– Шестьдесят три, – подтвердила Зинаида Николаевна. – Но, как говорил Вергилий, любовь у всех одна и та же. – И добавила от себя: – И прийти она может в любом возрасте. Вадим Андреевич встретил ее лишь на закате жизни.

– Романтично, – вздохнула Митрофанова. – А он что, раньше был холостяк?

– Женат, – покачала головой собеседница. – Еще в институте женился. Но там грустная история. Галочка, супруга его, – я знала ее прекрасно – человеком была жестким. Авторитарным. Со всеми, только для Вадика исключение делала – до поры. Для него у нее даже тембр голоса другой был. И беспокоилась о нем, и заботилась искренне. Всегда в наглаженных рубашках ходил, сыт, ухожен. А потом заболела Галя. Диабет, болезнь быстро прогрессировала. Ходила с трудом, задыхалась. Работать больше не могла. Очень переживала из-за никчемности своей. Срывалась, конечно, и на Вадика тоже. А он все терпел. С работы всегда сразу домой – постирать, убрать, приготовить. Помощниц по хозяйству пытались брать – Галя их всех выживала. На улицу ее выводил, книги читал вслух – сама-то уже она не могла, осложнение на глаза. Почти двадцать лет она мучила и всех вокруг, и его. А когда умерла несколько лет назад, Вадик словно в воду опущенный ходил. Тосковал. Пока не познакомился со своей девчонкой… – Библиотекарша поморщилась.

– Девчонкой?

– Именно! Восемнадцать лет, студентка колледжа. Это ПТУ, по-старому. Представляете?

– С трудом, – согласилась Надя.

Еще когда в ресторане Института моря странную пару увидела – она приняла их за деда с непутевой внучкой. В крайнем случае – за отца с дочерью. Но уж никак не за супругов.

Пробормотала:

– О чем, интересно, они разговаривают? О Диме Билан?

– В постели можно и молча, – поджала губы библиотекарша.

– И не писаная ведь красавица. Чем, интересно, она взяла его? – задумчиво произнесла Надя.

– У меня версия есть, – усмехнулась Зинаида Николаевна. – Я ж Вадика давно знаю, больше тридцати лет, и жену его тоже. И показалось мне, что новая его пассия на Галю похожа – в ее лучшие времена, конечно. Разрез глаз, форма губ. И характером, кстати. Юница ничего собой, по большому счету, не представляет, но обожает блажить, командовать.

– Какой-то мазохист ваш Вадим Андреевич, – пробормотала Надя.