Небесный остров

А дядя Петя гневно заорал:

– Сама ты шавка! Породная у меня собака!

И очень тронут был, что Женя пса сфотографировал со всех ракурсов. (Обиженная Юлька в это время следующих жильцов отправилась опрашивать.) А дядя Петя на прощание строго велел Евгению:

– Ты мне только карточки обязательно занеси.

И Женя (хоть и хмыкнул про себя в ответ на наглую просьбу) покорно кивнул:

– Обязательно!

И на следующий же день явился с фотографиями и, конечно, с парой бутылок.

Дядя Петя портреты своего пса помойного похвалил. Один, даже сказал, увеличит и в рамку повесит. Но куда с бо́льшим интересом на водочку воззрился. Деловито спросил:

– Что отмечаем?

Ответа не дождался – метнул на стол два мутных стакана. А когда Женя из пакета закуску достал – все культурно, и колбаса копченая, и огурчики в банке, – потрепал гостя по плечу и расплылся в улыбке:

– Хоть ты и журналюга, а мужик нормальный!

И когда вторую приканчивали, сам рассказывать начал, что у соседей в доме люди пропадают. Бесследно.

– То есть как? – Женя умело сыграл равнодушие и в кармане на ощупь включил диктофон.

– А вот слушай. Своими глазами видел. В июле это было. Пришла к соседке вдруг гостья. Солидная такая. Хоть и старуха, а вся из себя, каблуками стучит, сумка из крокодила. На такси приехала.

– И че?

– Че, че, – икнул дядя Петя. – Еще Виолетка дома была, и хахаль ейный. Сначала, я слышал, орали. Потом затихли. И все.

– Что значит – все?

– Да то. Не выходила больше баба.

– Да ладно! – разыграл сомнение Евгений. – А куда ж она делась?

– Хрен знает! – вздохнул дядя Петя. – Я до ночи в окно поглядывал, пока меня не сморило. А утром в гости к ним напросился. И дом обошел, и сараюшку, где Виолка живет. Нет следов тетки.

– Ну, ушла, значит. Когда ты спал, – пожал плечами Женя.

– Да, может, конечно, и ушла, – хихикнул алкоголик. – Только Виолка с тех пор шелковая стала. Когда я про тетку спросил ее, правда, ржать начала. Что «белочка» у меня. Но сама-то бо-оится! И деньжат подкидывать стала, и бутыльмент, когда попросишь.

* * *

– Забавно, – снисходительно похвалил Женю Полуянов. – Только тоже не доказательство. И дядя Петя этот, алкоголик, в свидетели не годится.

Женя вздохнул.

– И что ты сделал дальше? – нетерпеливо произнесла Надежда.

– А дальше я начал действовать уже безо всякого плана. И, наверно, вне всякой логики.

– Это как? – хмыкнул Дима.

– Ну, я же фотограф. – Он метнул взгляд на Полуянова, ернически добавил: – Пусть и деревенский, из Приморска. Мне хотелось не бумаг, не записей диктофонных – а картинку сделать.

– Но какая может быть картинка, если преступление уже состоялось? – пожал плечами Дмитрий.

– Но Эдик-то остался, – парировал Евгений. – И Вадим тоже. Я и решил достать их. Любой ценой. Хоть на чем.

– Да. Действительно, не очень логично, – кивнул журналист.

– Согласен. Только победителей не судят, – усмехнулся фотограф.

* * *

Охоту Женя вел осторожно, неспешно. Абсолютно не зная, что ищет. Не сомневался лишь в одном: человек, который совершил преступление единожды – и остался безнаказанным! – обязательно снова нарушит закон.

Впрочем, его бы не только преступление устроило, но и просто красивая сцена. Виолетта, допустим, влепляет мужу пощечину. Или Вадим Андреевич плюет Эдику в лицо.

Но, сколько он ни старался, карточки получались сплошь бытовые, скучные.

– Я их больше пяти тысяч нащелкал за три года-то. Примерно пару раз в неделю их пас, то одного, то другого.

– Вот у тебя терпение! – с восхищением выдохнула Надежда.

Полуянов же припечатал:

– А можно уже наконец услышать обещанную сенсацию?

– Будет тебе сейчас и сенсация, – заверил фотограф. И с улыбкой обратился к Наде: – Помнишь тот день, когда я тебе экскурсию устроил?

– Надя, скажи: «О, да! Да!» – толкнул ее в бок Полуянов.

– Слушай, замолчи, а?! – разозлилась Митрофанова.

А Женя подмигнул Диме:

– Не переживай, она тебе верна. От меня в детское время сбежала. В шесть вечера. Ну, думаю, раз полный облом – чем заняться? Планов никаких. Вот и поехал в Институт моря. Знал, что Эдик обычно с работы около семи выходит. Думаю, до дома его провожу, как много раз делал. А тот отправился… Впрочем, что я рассказываю. Мой козырь – визуалка. Подождите, я сейчас.

И бросился в сторону котельной.

– Куда он? – озадаченно спросил Полуянов.

– Вон в тот домик рыжий, – объяснила Надежда. – Там у него что-то вроде комнаты отдыха. И склад для фоток.

– Да, Надька, – хмыкнул журналист. – Вы с Женей действительно близкие знакомые.

Хотела она опять возмутиться – не успела. Вернулся Евгений. В руках конверт из плотной бумаги. Держит его торжественно, будто указ о производстве его в герои. Да и тон соответствующий, триумфальный:

– Вот он! Плод моей многотрудной работы!

И веером рассыпал карточки по поверхности облупленной скамейки. Предупредил:

– Смотрите по порядку.

Надя сразу узнала обрыв – откуда, по официальной версии, бросился Матвей Задорожный. Лавочку, где он сидел. На ней двое. Мужчины. Вот снимок – они просто сидят. Другой – встали, вместе смотрят на море.

– Эдик и Матвей, – констатировал Полуянов. – Я, кажется, догадываюсь.