Небесный остров

…Только начал доверять – Эдик ему ложку дегтя.

Сшиб на яхте, что Институту моря принадлежала, девчонку.

Каяться пришел понурый, перепуганный.

Что ж, решил Хозяин, нехорошо. Однако и никакой особой катастрофы нет. Влип, с кем не бывает? Молодой парень, кровь кипит, захотелось за штурвалом покрасоваться, а с управлением не справился.

Хозяин для порядка пожурил его и по обычной схеме обеспечил, чтоб все концы в воду: родителям девицы – материальную помощь, в милицию – нужное указание. Даже свидетеля, работягу с пляжа, что языком много болтал, убирать не пришлось – деньжат дали и в другой город отправили.

Эдик, правда, никак происшествие забыть не мог. Все не верил, что ему это с рук сошло. Всегда был пугливый, ранимый, а сейчас совсем нервный стал, глаза бегают, суставами хрустит. Поделился однажды с боссом своими страхами: вдруг родители девчонки передумают? Или еще свидетели объявятся? И уголовное дело возобновят по вновь открывшимся обстоятельствам?

Пришлось прикрикнуть: не будь, мол, слабаком и чтоб про историю эту и сам не вспоминал, и ему мозг не пудрил. Вроде возымело действие: Эдик вспоминать про первое свое убийство перестал. Кажется, повеселел, воспрянул.

Но только в себя пришел – к нему журналист из Москвы. И паранойя с новой силой вспыхнула. Но нет бы посоветоваться с тем, кто мудрее. Решил (после предыдущей-то взбучки) самостоятельно разбираться. Ну, и наворотил. Шеф, когда узнал, к сожалению, слишком поздно, только за голову схватился. Умный вроде человек – кандидат наук, успешный руководитель, а повел себя хуже неразумного дитя. Вбил себе в голову, что капитан (который за немалые отступные смерть девицы на себя взял) его журналисту выдаст. И (детективов, что ли, плохих начитался?!) решил от свидетеля избавиться. Еще и своими руками. На пляже – пусть в пригороде, но все равно место общественное – всегда могут свидетели найтись.

Они и нашлись, да с фотокамерой. Предъявили Эдику фотографии, стали деньги вымогать. И снова тот взялся решать проблему своими силами. Сначала договорился с шантажистом о передаче денег и устроил засаду. А когда тот не пришел (и о себе вестей больше не подавал), в голову себе вбил, что это московский журналист, проныра, его преследует. И организовал на писаку покушение. Которое, вдобавок, не удалось.

…Хозяин, когда выслушал Эдика, за голову схватился.

Да уж, не существует гармонии. И человек существо несовершенное.

В чем-то парень логику железную демонстрирует. А в житейском, элементарном плане – абсолютно никчемная личность.

– Денег с тебя требовал не журналист. Гарантирую, – сказал, как отрубил, Хозяин. – Лучше надо в людях разбираться.

– А кто же? – жалобно пискнул Эдик.

– Кто угодно. Идиотов в мире полно.

– Он обещал, если я не заплачу, в милицию свои фотографии отдать. – Кажется, Смолянинов реально поверил в угрозы шантажиста.

– Вот милиции тогда и заплатишь, – хохотнул Хозяин.

Однако моральные страдания Эдика его сейчас заботили меньше всего. О другом думал.

Нужно срочно выводить парня из серьезных дел. Пусть Смолянинов продолжает придумывать свои схемы, но исполнения их никак не касается. Потому что мало изобрести и даже осуществить нестандартный ход. Нужно еще и в сложной ситуации холодную голову сохранять. А мальчишка – когда земля загорелась лично под ним – повел себя совершенно неадекватно.

Значит, дальше будет только хуже.

И текущую операцию, думал шеф, целесообразно оборвать в самом зародыше. Нет больше доверия юному гению.

Однако машина-то уже запущена.

Потому шеф после долгих сомнений решил все же довести начатое до конца.

А на всякий случай (чутье у него было звериное) присмотреть за ушлым столичным писакой. Тот, конечно, не шантажист, но человек, видно, не глупый. И может быть опасным.

И как раз сегодня ему доложили: парень крутился рядом с объектом.

Вот это было куда серьезней, чем яхта, погибшая девчонка и убийство капитана.

* * *

Ох, хорошо на свежем воздухе!

Надя забралась с ногами на лавку, преклонила голову, начала уже задремывать и вдруг, почти из небытия, услышала: хлопнули входные воротца. Привстала, посмотрела – в гостевой двор входит мужчина. Кто-то из постояльцев явился. И хотя вроде и не совершала она ничего противозаконного, смутилась, спряталась за перилами беседки. И сна сразу ни в одном глазу. Хуже нет, когда на самом пороге сна разбудят.

Видно было в свете уличного фонаря хорошо. Мужик постоял сначала у забора – вроде осматривается. Дальше отправился вдоль конурок и у каждой на долю секунды замирал – словно прислушивался.

Надино сердце тревожно забилось. Неужели вор? Может быть, броситься на него, закричать?

А если она ошибается? Человек такой же постоялец, как она сама, просто совершает вечерний променад?

Идет действительно не спеша. Совершенно открыто.

И вдруг мужчина – доселе медлительный и даже вальяжный – внезапным ловким и быстрым движением, ввинтился… в их с Димой домик! Крайний слева!