Небесный Путь в Россию. Дневник Военкора

Вчера вечером я была в гостях у молодой женщины Жени Волковой, в прошлом танцовщицы знаменитого русского балета, которой пришлось отказаться от своей карьеры из-за травмы ноги. Я познакомилась с ней у нас в столовой, куда она была приглашена одним из корреспондентов. Мы разговорились, и та предложила мне как-нибудь навестить её, поэтому вчера я и решила это сделать. Она живёт в стиле, типичном для России военного времени, и её "квартира" состоит из прихожей, ванной комнаты и кухни, которые приходится делить с другими жильцами. Её собственная комната, длинная и узкая, совмещает в себе и спальню, и гостиную, и столовую. Раньше весь этаж являлся одной большой квартирой, такой же просторной и комфортабельной, как большинство московских жилищ. Обстановка Жени состоит из узкой железной кровати, выкрашенной в белый цвет и застеленной вышитым ярким красно-жёлтым покрывалом; шкафа красного дерева с зеркальной дверцей; небольшого дивана, обитого синей тканью; квадратного стола, покрытого домотканой скатертью; пары стульев и целиком заполненного книжного шкафа. На подоконнике стоит выносливое на вид зелёное растение, а на голом полу лежат два маленьких крестьянских коврика ручной работы.

Стол был накрыт для компании: на нём красовались самовар, большущий чайник, бутылка сладкого крымского красного вина, вазочки с конфетами и печеньем и стопки чашек, блюдец и тарелок. Белая керамическая голландская печка в углу комнаты с распахнутой настежь маленькой латунной дверцей посылала приятные волны тепла.

"Разумеется, я не топлю свою печь постоянно – в наши дни это было бы слишком дорого, – сказала Женя. – Знаете, как я согреваюсь, когда по ночам в комнате становится слишком холодно? Я разогреваю утюжок, заворачиваю его в банное полотенце и беру с собой в постель. Я легкомысленно рассказала об этом одному из корреспондентов вчера вечером за ужином перед вашим приходом, а он воскликнул: 'Боже правый, неужели вы не можете найти ничего лучше утюжка, чтобы согреться в постели? Почему бы вам не послать за мной? Уверяю вас, я был бы гораздо приятнее'".

Она рассмеялась и покачала головой. "Я, знаете ли, замужем, и мой муж ужасно ревнив. Подобные разговоры привели бы его в ярость. Он лётчик и всегда возвращается домой внезапно, без всякого предупреждения – вот насколько он ревнив. Поэтому я очень осторожна, и в моей квартире не бывает никого, кроме женщин. Да он бы задушил любого мужчину, доведись ему того здесь застать! Это мой второй муж – от первого я ушла, поскольку он был ревнив, но этот оказался стократ хуже. Однако я очень люблю его и никогда не сделаю чего-то, что могло бы его расстроить. Он действительно замечательный. Единственная проблема, которая у меня возникает, – это когда здесь встречаются оба моих мужа. Видите ли, первый до сих пор любит меня, и он мне тоже очень нравится. В конце концов ведь нет никаких причин, по которым я не должна с ним видеться, просто по-дружески, ну, вы понимаете", – и она мечтательно поглядела на угли, тлеющие в маленькой печурке.

Потом она поделилась со мной своей историей, и та была печальна. Женя успешно окончила танцевальную школу московского кордебалета, и ей уже давали небольшие сольные партии, когда однажды ночью, во время затемнения, она поскользнулась на улице и упала, растянув лодыжку. Также было повреждено сухожилие, и хотя врач сначала думал, что с ней после хорошего длительного отдыха всё будет в порядке, но, так или иначе, её нога уже никогда не восстановилась в полной мере. Она снова стала танцевать, и какое-то время всё шло неплохо, но вскоре она заметила, что нога распухает, если ту нагружать слишком сильно. А позже начался ревматизм.

"Он случился в ту холодную-прехолодную зиму, когда Гитлер стоял у Москвы и у нас вообще нигде не было отопления, даже чтобы нагреть мой утюг, – печально сказала она. – Поначалу нога стала немного ныть, потом всё сильнее и сильнее, пока не пришла такая ужасная боль, что я едва могла её выносить. Тогда меня отправили в санаторий на Кавказе, надеясь, что солнце и грязевые ванны решат проблему. И мне уже становилось гораздо лучше, когда – бац! – в один прекрасный день нам было приказано быстро-быстро собрать вещи и уезжать – туда уже рвались немцы … Получается, мне так и не удалось вылечиться по-настоящему, и я, вернувшись домой, была в состоянии ходить, но не танцевать. И это стало концом моей карьеры балерины, сделав меня в каком-то смысле ещё одной жертвой войны, ведь благодаря этим зверям случились и моё падение во мраке затемнения, и холод сырой комнаты, и незавершённое лечение. Кстати, не успели мы уехать, как появились они, разбрасывая повсюду свои адские бомбы. Мне сказали, что санаторий был буквально стёрт с лица земли. Что ж, мне пришлось извлечь максимум пользы из всех своих невзгод и приспособиться к новому образу жизни. Сейчас я работаю переводчицей. Я довольно хорошо говорю по-французски, а также читаю и понимаю сказанное по-английски, хотя у меня пока не хватает смелости произнести ни слова – я все ещё стесняюсь".