Небесный Стокгольм

К: «Не, это Василий Иванович крокодила на живца ловит!»

Библиотечный день себя явно оправдывал.

* * *

К Чапаеву Филиппыч некоторое время примеривался, сомнение было лишь в одном – фильм старый, долгое время в кинотеатрах уже не шел, копии истрепались еще в войну. Кто его помнит? А для посева нужна мощная питательная среда, чтобы вся страна враз была пронизана какой-нибудь новой темой.

Но через какое-то время Филиппыч дал добро. Петя узнал позже, что картину начали восстанавливать на «Мосфильме», чтобы через год с большой помпой сделать всесоюзную премьеру.

А пока нужно было придумать сотни историй с любимым уже героем, проверять их временем и ситуациями, рассказывать вновь и вновь, тщательно фиксируя все эти устные варианты.

Петя скоро ощутил то, о чем когда-то говорил Лук. Информация – в данном случае это была смешная история – воспринималась каждый раз по-разному, в зависимости от эмоционального фона, который их в данный момент наполнял. Лук говорил про некий сумматор в высших отделах мозга: с одной стороны в него заходит информация, а с другой – чувства. Поэтому одну и ту же историю, одни и те же слова люди могут воспринимать абсолютно по-разному, в зависимости от того, что они в эту минуту испытывают. Поэтому Лук и предупреждал о важности проверки временем и ситуациями, чтобы свести к минимуму оценочную погрешность.

Еще Лук рассказал им о «табуретке», вернее, о трех ее ножках, объяснив, почему их самих трое. Три мушкетера, три медведя, три богатыря – это самое устойчивое состояние, оптимум. Тут Филиппыч, по его мнению, доверился своей безотказной интуиции, даже типажей подобрал соответствующих – ясно кто из них Муромец, кто Добрыня, а кто Алеша. Творческий процесс – подсознательный интуитивный поиск, цепочка свободных ассоциаций – легко может выходить за пределы одной головы. И тут возникает scenius – коллективный гений, когда энергия участников не просто суммируется, а еще и возводится в квадрат, порождаемая множественными обратными связями.

Скоро у них появился еще один лозунг на стене. Его написал Кира во время субботника:

«Только веселый человек – хороший».

Страна недавно разрешила для себя Достоевского.

Глава 7

Однажды после майских Кира позвал Петю в гости к знакомым, причем назвал это творческой командировкой. Антон был занят: у них с Верой началась активная подготовка к свадьбе.

– Хочу познакомить тебя с тремя персонажами, которые занимаются примерно тем же.

– А кто они? – спросил Петя.

– КВН смотрел?

– Ну да, передачи три видел. Мне нравится, «интеллектуальный футбол», одиннадцать человек выходят на сцену под футбольный марш.

– Поедем к «бригаде создателей». К тем, кто все это придумал.

– На телевидение?

– Да нет, из них только один оттуда, редактор. Другой инженер с электролампового, а третий вообще врач.

Сели после работы на троллейбус и покатили в сторону Проспекта Мира.

Пете было интересно.

– А ты их давно знаешь?

– С врачом познакомился на третьем курсе, когда у нас в МГУ открыли эстрадную студию. Называлась «Наш дом». Он там всем заправлял, убирал четвертую стену.

– Это как?

– Понимаешь, край сцены – это всегда граница. Одни что-то показывают или поют, другие слушают. А Аксель хотел эту границу убрать, сделать зрителя соучастником, чтобы рождалось коллективное действо.

– И после этого он перенес свои опыты в КВН?

– Скорее наоборот.

Рассказ Киры про то, как «ГГГ» стала «ВВВ», а фикус и черепаха обернулись Малой советской Ходынкой.