Небесный Стокгольм

Через какое-то время Пете стало неудобно, они тут были явно лишние и наверняка мешали таинственному процессу. Он подмигнул Кире – не уйти ли потихоньку? Но Кира только улыбнулся – он, видимо, был здесь не впервые.

Постепенно разговор стал вязнуть, у Пети даже голова разболелась, казалось, троица сама вот-вот рассыплется на элементарные частицы и исчезнет. Пульс разговора еле пробивался.

– Изначально все это звучит так, что повеситься хочется от скуки, – сказал красивый парень, по всей видимости, это и был Аксель. – Вы только вдумайтесь – я объявляю конкурс со сцены: «А сейчас – домашнее задание!» Это же самое страшное, что может быть для студента – опять в школу, опять уроки, опять зубрить. Это противоречит самой нашей идее – все здесь и сейчас, никаких домашних заготовок, импровизация в чистом виде.

– Ты не прав. Мы просто расширяем поле для маневра, вводим новую рубрику, внутри которой можно придумывать бесконечно, – с ним спорил парень в синей ковбойке. Судя по всему, это и был телередактор, уволенный когда-то за тулупы и валенки. – Ну не смогут они это родить на сцене, не будет у них такой возможности, даже технически. Времени, в конце концов, не хватит.

– Ну временем нас пока никто не ограничивает. Мы не в сетке, последняя передача, можем хоть до утра эфириться.

– Ну хорошо, ну что они не смогут сделать в студии?

– Пусть по городу походят.

– А они так не ходят?

– Пусть походят с какой-нибудь целью. Медленно. Поищут.

– Ну это же у нас было: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

– Ну так это был блиц. На смекалку и остроумие. Они выбегали и через час возвращались. А тут другое.

– Ну что они в Москве не видели? Что они там еще смогут разглядеть?

– А нам в Москве все нравится? – вдруг спросил Миша.

Все задумались.

В комнату вошел парень небольшого роста – видимо, сосед:

– Миш, можно я с вами посижу, вы так интересно ругаетесь…

Хозяин кивнул и вышел вскипятить чаю. Вернувшись, он подошел к окну.

– Ну и что ты там видишь? – спросил Аксель.

– Гастроном.

– А еще?

– Горку из банок сгущенки.

– И все?

– Ацидофилин. Вернее, самодельный плакат в витрине. «Ацидофилин полезен и улучшает работу желудочно-кишечного тракта».

Троица переглянулась.

Миша подошел к столу и взял карандаш.

– «Город отражается в витринах», – сказал Аксель.

– Задание – сделать по десять фотографий для стенда «Эстетика нашего города и его витрин», – подхватил его мысль телередактор.

Миша все записал и поставил точку:

– Партия.

– Ребята, а можно я вам свою песню спою? – спросил вдруг парень.

– Ну, валяй, – кивнул Миша.

Тот вышел и тотчас принес гитару.

– Песня называется «Татуировка», – сказал он неестественно-низким голосом, будто со цены объявил, и запел.

Парень пел про Валю, какого-то Лешу, о том, как они эту Валю между собой не поделили и страдали. В итоге оба сделали по татуировке с ее профилем. «Хороша она там, наверное», – Петя представил размытые линии на мужской груди.

– Володь, ну что ты всякую ерунду сочиняешь, – вздохнул Миша. – Ты же актер, у тебя карьера впереди. И тут – блатняк. Ты хоть их не пой никому.

– Поздно, я уже на магнитофон записал, – махнул рукой тот. – Я себе псевдоним придумал – Сергей Кулешов. Пусть все думают, что я – это он. И голос меняю, чтобы не узнали. – Он посмотрел на Мишу и пригрозил: – Я и про тебя сочиню.

– Вот спасибо. Ты уж тогда и мне псевдоним дай.

– Мишка Шифман. Подойдет?

* * *

Потом долго сидели и разговаривали, Пете все было страшно интересно.

Кира рассказал, что они тоже придумывают втроем.

– А чем вы занимаетесь? – спросил Аксель. – Ты же вроде фольклорист?

– Примерно этим и занимаемся, – туманно ответил Кира. – Интересно за вами было наблюдать. Как вас болтало из стороны в сторону.

– Это нас уже не удивляет. Мы давным-давно открыли тайну пушкинской пирамиды.

– Пушкинской пирамиды? – Глаза у Пети загорелись. – Никогда о такой не слышал.

Аксель вздохнул и произнес:

– «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…» – слышал такое стихотворение?

– Ну конечно.

– Это зашифрованное пушкинское послание. Он же был масоном. Тогда все приличные люди были масонами. Тайное знание о технологии творчества, о творческом процессе – как все работает?

Редактор распрощался и ушел – видимо, слушать про масонов ему уже надоело.

Аксель продолжил:

– Представь, когда вы только начинаете думать над идеей, что-то сочинять или изобретать, вы всегда опираетесь на свой фундамент, на полученные знания, тот самый «просвещенья дух…». Вы просто обмениваетесь друг с другом тем, что прочитали в книгах и слышали на лекциях. Вы оперируете существующими истинами, которые до вас дошли, и пытаетесь их применить в деле. Этот этап – важный, но самый скучный, вы говорите банальности, ходите по кругу, и ничего не двигается. Знания сами по себе не работают.

– А потом? – спросил Петя.

– Ну так обратись к Пушкину.

Петя продолжил:

– «О, сколько нам открытий чудных
готовит просвещенья дух,
и опыт, сын ошибок трудных…»