Небесный Стокгольм

Руководитель ГИМНа не мог дать оценку этой гитаре, потому что гитарами не занимался. От него переписка пошла к эксперту по скрипкам. Тот потребовал экспертизы настоящего гитариста. Гитарист заявил, что может дать оценку, если только ему принесут готовую гитару.

Короче говоря, через полтора года после этого запроса Штрянин пишет последнее письмо примерно такого содержания: «Вы, товарищи такие-сякие, вообще не коммунисты. Я не то что помощи – совета от вас не дождался. Я эту чертову гитару уже построил, концерт отыграл и начинаю строить новую гитару – 38-струнную».

А эксперты еще два года выясняли, изобретение это или нет и какова будет коммерческая польза от его внедрения.

* * *

Петя пошел к Филиппычу. Опять один, потому что не был уверен, что Антон или Кира его поддержат, каждый по своей причине, хотя, может быть, он и ошибался. Важно было, как и в прошлый раз, не расплескать.

Он рассказал, что творится в Москве: про новую музыку, пиджаки, прически, новую религию и философию, про то, как молодежь повально всем этим увлечена. Именно через этот канал, а не через анекдоты и юмор, в страну теперь может зайти все что угодно: мода и на язык, и на образ жизни; все это легко выстроит у молодых людей нужное мировоззрение, и тогда повлиять на них будет уже невозможно.

Нужно было срочно культивировать новое массовое движение, чтобы опять сработал метод противопожара. Пусть играют на электрогитарах везде, где только можно: и в институтах, и в заводских клубах, и в пионерлагерях…

– Я все это недавно от тебя слышал, – поморщился Филиппыч. – Только по другому поводу. Ты как-то быстро вводные меняешь, за тобой не угонишься.

Филиппыч встал и подошел к окну. Было видно, что тема его все-таки взволновала.

– Знаешь, Петя, не верю я в твой битлс. Ну, пошумят немного и сдуются. У нас их еще быстрее забудут. Как Тарзана. Битлс – это что в переводе? Жуки?

– Не совсем. Игра слов, немножко жук, немножко бит – удар.

– Жуки-ударники? И сколько там твоих битлов?

– Четверо.

– А у нас, Петя, в КВН двести тысяч уже играют. А через пару лет их будет два миллиона. А еще сто будут смотреть. Вот где наш битлс, Петенька. Вот где наш гений коллективный. – Филиппыч улыбался. – Русскому человеку ни джаз, ни битлс твой не нужен. Дай ему блатняк и цыганщину.

– А барды?

– А чем их песни от блатных отличаются? Все то же самое, немного темы другие и персонажи послабее. А лекала те же. – Филиппыч подошел к нему и похлопал по плечу: – Спи спокойно, товарищ Петя. Победа будет за нами.

* * *

В конце января Антон принес две новости: «Нью-Йорк Таймс» опять напечатала статью о скорой отставке Хрущева, а в ЦК Ильичев провел заседание, где слушали новые варианты текста для гимна страны.

Некоторое время назад для этого привлекли нескольких проверенных и уважаемых поэтов: Твардовского, Грибачева, Смирнова, и даже белоруса Петруся Бровку.

Когда на совещании послушали новые варианты, поняли, что идея потерпела фиаско – сколько ни пытались вникнуть в новые слова, в голове все равно упрямо звучала старая версия двух детских поэтов – Михалкова и Эль-Регистана. Так ничего и не решили.

С гимном в стране вообще не очень складывалось – Кира рассказал свою очередную историю.

Рассказ Киры про ультрахроматический гимн СССР с механическим голосом Маяковского

Когда Кира стал интересоваться Авраамовым, он еще много чего нашел. В стране очень долго не было гимна, вплоть до войны, пользовались «Интернационалом». Все дело было в том, что новый советский гимн планировалось впервые исполнить на Всемирной выставке в Париже, в 1937 году, куда повезли скульптуру Мухиной. И он был бы ни на что в мире не похож. Написал его Арсений Авраамов.