Неблагая

Вот оно. Вот как я представляла себе Неблагой Двор: призрачный лес из шепотом шелестящих над головой, наполовину погруженных в плотный туман осиноподобных деревьев с бледной корой и серебристыми листьями. Что-то в этом месте не так, но я не могу понять, что. Может, дело в запахах, в магии, сочащейся из деревьев, тумана и почвы, свежей и пряной, как сосновая смола. А может, дело в том, что кожу покалывает, как будто за мной следят.

И тут что-то мигает в поле зрения. Да, за мной точно следят.

Я ахаю и разворачиваюсь с вытянутыми вперед ладонями. Все открывшиеся на стволе дерева глаза — жуткие, почти человеческие — мгновенно закрываются.

— Что? — Рейз тоже оборачивается, одним движением доставая нож. — Что там?

Я останавливаюсь и стараюсь дышать медленнее.

Он не опускает нож.

Я снова всматриваюсь, но не вижу ничего, кроме медленных завихрений тумана. Потом нерешительно отвожу взгляд от дерева, которое на меня смотрело:

— Деревья. Они… следят за нами.

Рейз, слегка расслабившись, выдыхает:

— Ну… — Несмотря на старания, голос его еще слегка дрожит. — Я в целом не могу предъявлять им претензии.

Мы останавливаемся, ждем, когда наступит тишина. Прислушиваемся — вдруг за нами наблюдает кто-то еще.

— Сили, — говорит Рейз, поворачивая нож в руке. — А ты… Ох, я не знаю, как это сказать.

Он что, решил сейчас смущаться? Каждая впустую потерянная секунда может стоить нам жизни. Я не могу сдержать раздражения:

— Да говори ты уже!

Он неловко переступает с ноги на ногу:

— Ты чувствительна к железу?

Я вздрагиваю, отгоняя детские воспоминания о том, как меня дразнили, бегая за мной по берегу реки с кусками железа, пока я не падала без сил.

— У меня от него сыпь, — отвечаю я, нащупывая голос.

— Тогда будь аккуратнее. — Рейз плавно вскидывает нож и протягивает его мне рукоятью вперед.

— Зачем?

Он недоуменно разводит руками:

— Бери. Может пригодиться для самозащиты.

Я отталкиваю нож, что-то глубоко внутри кипит, возмущаясь и смущаясь, что он вообще посмел такое предложить.

— У меня есть магия.

— Мы на территории Неблагого Двора, Исилия. Тебе нужно железо.

— А тебе? — Я скрещиваю руки и упрямо выпячиваю подбородок.

Рейз вздыхает, сует мне в руку этот несчастный нож и что-то ищет на другом боку:

— У меня есть второй. Как насчет «Спасибо, Рейз. Я знаю, что ты хочешь меня защитить, Рейз. Я так рада, что ты идешь со мной через этот кошмарный лес, Рейз»?

Я обхватываю рукоять кинжала. Она прохладная, обтянута гладкой кожей и увесистая, хоть и небольшая. Я пробую, как непривычная тяжесть ложится в руку, смотрю на тусклый блеск железа.

Он какой-то… знакомый.

— Это же тот нож, который ты приставлял к моему горлу, да?

Я не жду ответа; мы оба знаем, что это он. Рейз ошарашенно хлопает глазами, когда я обхожу его и иду впереди, выставив клинок как предупреждение всем волшебным существам, которые могут нам встретиться.

Глава 35

В землях Неблагого Двора ночь не наступает. Она пьяно шатается туда-сюда, цепляясь потемневшими пальцами за синее небо. Отчаянно и голодно.

Вот оно голубое, подернутое белыми пушистыми облачками.

Вот вдруг чернильно-черное, усыпанное бриллиантами звезд.

В первый раз мы замираем в ужасе, задрав головы вверх, к небу, спрятанному за серебристой листвой, а потом это повторяется снова и снова. Здесь не бывает розовых полос заката или прохладных сумерек цвета индиго, как в лесах Благого Двора. Здесь небо мерцает, как внезапно гаснущая свеча. Здесь день и ночь как будто бьются за власть.

Наконец ночь побеждает. Над деревьями расстилается ровный безлунный покров, и нас поглощают синие тени.

Мы все идем, решив пройти как можно больше, прежде чем свалимся без сил. Спать в волшебном лесу нам обоим не хочется.

Если днем здесь просто неуютно, то ночью страх пробирает до костей. С высоты за нами наблюдают светящиеся глаза деревьев. Молча и пристально они следят за нашим перемещением. Туман тускло мерцает, подсвечивая дорогу, но я все равно вызываю шар пламени, чтобы использовать его как фонарь. Скрываться нет смысла. Лес и так знает, что мы здесь. И фейри наверняка в курсе.

Рейз придвигается ко мне так близко, что мы соприкасаемся плечами. Пламя в моей руке отбрасывает на его лицо призрачные тени, подчеркивая круги под глазами. Они не идут к его дружелюбному мальчишескому лицу.

В ветвях раздаются странные звуки — то ли уханье совы, то ли тявканье лисы. Они носятся вокруг нас, и я не могу определить, насколько далеко находится их источник. Звуки похожи на человеческие крики, стоны и смех, беспорядочно рассекающие ночную тишь. К ним примешивается еще что-то совершенно невнятное: низкий гул, вой ветра, скрип петель — не разобрать, что именно.

Я крепче сжимаю кинжал.

Не представляю, сколько мы уже так идем по этому лесу — прижавшись друг к другу, вздрагивая от каждого хруста. Всего час — а может, целый день? Мы здесь меньше суток, да?

Время уже теряет форму.

Но я не могу об этом думать. Я не могу считать каждую ускользающую от меня секунду — именно так и сходят с ума. Я просто должна идти вперед, двигаться в том направлении, которое кажется мне восточным.