Неблагая

Я в шоке. Даже Рейз и Олани вздрагивают и отводят глаза. Исольда никогда со мной так не разговаривала. То есть мы, конечно, много раз ссорились. И мне каждый раз больно. Горло сжимается, мне приходится очень сильно собраться, чтобы замолчать, не заплакать, не опозориться перед моими новыми друзьями.

— А может… — начинает Рейз.

— И между прочим, я предлагала тебе присоединиться! — перебивает его Исольда. Она повысила голос, и он отдается эхом, обрушиваясь на меня каждым отзвуком. — Я предлагаю то, что тебе по силам, но ты все время просто хочешь спрятаться за мной — как не можешь спрятаться за Мами — или за любым оправданием.

Кажется, причина ее злости в чем-то другом. Не знаю, почему она вызверилась на меня. Утренний воздух слишком жаркий, мое собственное тело слишком неудобное, и я сжимаю кулаки, сдерживаю магию и слезы, и…

Исольда хромает ко мне, и я вздрагиваю. Она стоит прямо передо мной, мы одного роста, так что не смотреть ей в глаза не получается.

— Посмотри на меня, — говорит она уже тише. — Посмотри на меня!

— Не понимаю, — всхлипываю я. Не знаю, чего она от меня хочет. — Я просто… просто… просто не хочу с тобой расставаться.

— Ты просто хочешь, чтобы все было так, как до нашего ухода. — Исольда больше не кричит, но в ее голосе четко слышны незнакомые жесткие нотки. — Но так не будет, Сили. Ты подменыш. Ты способна призывать молнии с небес и возводить огненные стены, и…

— А ты воруешь! — Я наконец обретаю голос, и он тоже жесткий и незнакомый, он вибрирует чем-то, что могло бы быть гневом, но это не он. — Дело в этом? Тебе стыдно показаться на глаза Мами и Папе? Долго ли ты сможешь не шарить по чужим карманам и не угрожать никому ножом?

У Исольды открывается рот, лицо искажается.

— Я начала воровать ради тебя! Видит небо, ты для нашего пропитания ничего не делала!

— А я тебя с собой не звала! Не просила тебя уходить из дома! Я пыталась исправить проблему, которую сама создала, а ты решила побыть спасительницей. Вечно тебе надо…

— И как долго ты бы справлялась в одиночку, Сили? — Исольда снова повышает голос, уголок ее рта дрожит. — Да без меня ты и неделю не протянешь!

— Да, зато с тобой у меня дела идут шикарно! — Я обвожу рукой окружающие нас скалы, ее сломанную ногу, пустое место, где должна была стоять Судьба. — Хотя погоди-ка!

Я в целом помню, что Рейз и Олани где-то рядом, но это не имеет значения, когда я вся пылаю яростью. Никогда в жизни я так не злилась — ни на Рейза, ни на Кассиуса Редбрука, ни на Лейру Уайлдфол, ни на саму судьбу. Я была готова к тому, что они меня обидят. Но тот факт, что меня могла предать Исольда, которой я так доверяю, ранит страшнее чего угодно на свете. Я сжимаю пальцы, напрягаю шею, чтобы сдержать магию, разбуженную бурей эмоций:

— Ты прекрасно умеешь нарываться на неприятности, но никогда не думаешь о том, как будешь из них выбираться. Это всегда моя задача. И когда ты покинешь меня, некому будет спасать тебя от тебя же самой. А теперь дай…

Исольда хромает вперед, не давая мне проскочить мимо нее. В ее лице, позе, руках чувствуется напряжение. Интересно, неужели она — впервые с тех пор, как мы были детьми, — меня ударит?

Я пытаюсь отстраниться, но Исольда вдруг впивается пальцами в мое плечо. Я вскрикиваю от внезапного прикосновения и безуспешно пытаюсь вырваться.

— Отпусти. — Мне удается выдавить слово, но голос резок и сух.

Во взгляде сестры я вижу отблески всех тех случаев, когда я не могла справиться с переизбытком чувств и убегала от них, когда она теряла меня, а потом искала. Она боится, что я снова убегу. Она пытается меня защитить.

Что ж, возможно, мне пора защищаться самой.

Мысль коварная, липкая, холодная и злая, и непонятно, действительно ли она моя. Но Исольда отчасти права. У меня есть магия.

У меня есть сила.

И одной этой мысли достаточно, чтобы она вспыхнула без разрешения и проскочила искрой на коже. Молния бьет в руку Исольды на моем плече, и она с криком отшатывается.

— Сили! — Боль в ее голосе стрелой пронзает мое сердце. Этого мало. Недостаточно, чтобы утихомирить меня и мою магию. Я чувствую, как по моим кулакам вверх-вниз гуляют искры, и я не хочу навредить сестре — но и останавливаться тоже не хочу.

Эта мысль пугает меня настолько, что я отступаю на шаг, прочь от Исольды. Я содрогаюсь от усилия, чтобы просто дышать, чтобы как-то обуздать себя. Это чары, это они висят на краю моего сознания.

Это не мои мысли.

Исольда противится, она отчаянно пытается не дать мне убежать. Она хватается за единственное, что попадает ей под руку — подвеску на шее, — и тянет к себе, не сообразив, что́ делает.

Шнур рвется, и флакон остается у нее, зажатый в побелевших пальцах. Мы смотрим друг на друга, вытаращив глаза, и тяжело дышим.

— Сили, — снова начинает Исольда, но я не хочу ничего слушать.

— Может, оставишь его себе? — спрашиваю я с болью в голосе, потому что этот флакончик олицетворяет нашу семью — все то, от чего она решила отказаться. — Безопасности ради.