Неблизкие

Мне так хорошо в его руках, так уютно, что кажется я снова буду реветь, хоть как и обещала не делала этого больше после операции ни разу.

— Если Александр будет выделять нам на встречи его кабинет, я могу приходить каждый день, — ласково поглаживая его отросшие волосы на затылке, восстанавливаю сбившееся дыхание.

— Он конечно, ко мне благосклонен, но не настолько, — усмехается Максим.

После того, как мы убираем за собой следы преступления, он садится в кресло и тянет меня к себе.

— Ты расскажешь мне прогнозы? — умащиваюсь в его руках поудобнее.

Наконец — то я чувствую его, как раньше.

— Ты в курсе всей истории?

— Да

— В общем, как оказалось, чувак, который заказал у меня вывод денег, говорил правду. — от того, как его правая рука нежно гладит мое бедро, а левая ныряет мне в волосы, я замираю. Хочу вот так всегда, безостановочно, — Его реально кинули. Но выяснилось, что кинули не только его. Когда Леонидов начал расследование, потянулась целая вереница мухлежа с оффшорами у его бывшего партнера Ломова. Короче, сейчас они все это расследуют. А я выступаю в роли свидетеля.

— Ну, это же неплохо да? — хмурюсь, пытаясь понять во что это все выльется Максу.

— Неплохо. Плохо то, что Ломов подал на меня в суд.

— О Господи, — вскидываюсь, но Макс силой прижимает меня обратно.

— Спокойно. Скажу тебе по секрету, Леонидов негласно подтягивает меня к расследованию. Я взломал систему этого Ломова. Там такие схемы он проворачивал. Кидал людей на бабки, и оказывался чистеньким. Так что те деньги, что я якобы у него вывел, и не его вовсе.

С ума сойти. На что только люди не пойдут ради денег.

— Но это ведь тебе не на руку.

— Меня в любом случае ждет суд. Но Леонидов на моей стороне. Он сказал, что поможет обыграть всё случившееся в мою пользу. Хотя бы в ситуации с Ломовым.

— А твоему следователю… Леонидову можно доверять, да? — от тревоги за Макса у меня снова начинает сжиматься в груди.

— Да. Он нормальный мужик. Держит меня здесь в изоляторе. В отдельной камере. Почти что курорт. Единственное, напрягает общение с адвокатами Ломова и Ровенского. Они все как будто мозг мне выворачивают своими допросами, но ничего прорвемся. Филипп Николаич говорит, что есть большая вероятность того, что мне влепят общественные работы и штраф. За содействие в расследовании. Так что… жди меня, стесняшечка.

Переместившись, обхватываю его за шею и крепко обнимаю.

— Я согласна хоть вечность. Но хотелось бы побыстрее…

47. Лиза

Начало зимы

— Как же я устала сегодня, этот Коротаев просто изверг, — жалуется Камилла, пока мы поднимаемся домой на лифте.

— Со мной он довольно вежлив.

Всё — таки есть плюсы и в моем незавидном положении. Преподаватели очень ценят, что я несмотря ни на что хожу на пары и делаю все задания устно. А если так выходит, что с чем — то не успеваю справиться, мне это благосклонно спускают с рук.

Я благодарна им за понимание и шаги навстречу. Это очень ценно.

— Завидую тебе, Лизка, — вздыхает Ками.

— Ой, лучше не надо.

— Точно… блин…

Мы смеемся и выходим на нужном этаже. Камилла открывает дверь, мы входим внутрь.

Гипс мне давно сняли и хоть рука иногда тянет, я уже в состоянии одеваться и раздеваться самостоятельно. Сняв сапоги, тоже самое проделываю с курткой, а когда вешаю её на вешалку, вдруг замираю.

Сердце сжимается и совершенно беспричинно ускоряет свой ход. Так обычно бывало, когда в самом начале нашего с Максом знакомства я заходила домой и чувствовала его присутствие.

Воздух казался наполненным им до краёв, кожа искрилась мелкими искорками.

Повинуясь неосознанному порыву, веду рукой в сторону, ощупывая куртки. Зачем? Сама не понимаю. Максим не может быть дома. У него только завтра суд. Наверное, из — за того, что я жду этого дня даже больше, чем дня снятия повязки, у меня начались галлюцинации.

А они действительно начались! Потому что пальцы мои ощущают жесткую кожаную ткань, которой я уверена, раньше здесь не было. Я знаю каждый сантиметр этой квартиры. Знаю, где лежит каждая мелочь, и вот этой куртки здесь еще утром не было.

— Ками, что это? — спрашиваю, ощупывая новую для меня вещь.

По большим рукавам и крупной молнии догадываюсь, что эта вещь мужская.

— Ками?

Оборачиваюсь, выставляя свободную руку вперед. Пусто.

— Камилла? — зову ее, предполагая, что она уже разделась и прошла в зал, но ответа не следует.

Шестое чувство у меня развито отлично и сейчас оно мне подсказывает то, во что я очень боюсь поверить, чтобы потом не разочароваться.

Неторопливо ступая в зал, пытаюсь поймать хотя бы какой — то шум в квартире, но, как на зло ничего, кроме собственного сбившегося дыхания на слышу.

Сердце прыгает по грудной клетке, как на батуте. Оно тоже что — то чувствует, улавливает невидимые волны и от этого дуреет еще сильнее.

Очень боясь услышать в ответ еще одну тишину, я таки решаюсь и называю уже другое имя:

— Максим….

Пульс грохочет в ушах, мне хочется содрать чертову повязку и осмотреться, потому что ну не могу я вот так ошибаться. Всё во мне фонит и пульсирует его присутствием.

— Как ты догадалась?