Небо без нас

Эх, лучше бы нам про артефакты рассказывали и аномалии. Хотя все ясно, с бандитами мы можем столкнуться на Границе. Но по уставу, солдату нечего делать в Зоне.

Чес набрал побольше воздуха и поставил вопрос:

– Так чего ж ты, чепушила, на своих храпом валишь?

Чуть левее зашевелились кусты, и мелькнула черная куртка. Беда. Завалят нас, как пить дать.

– Врешь!

Борзый не хотел отступать. При своих пацанах его тыкают лицом в мокрый песок. Чес, по-своему, прав, но с другой стороны, завалят нас, и никто не узнает. Да и насколько я понимал, между бандами конфликты не редкость.

– Докажи!

Борзый с кем-то посоветовался, пауза держалась долго. Никто не выстрелил. Дисциплину поддерживают на высоком уровне. Не просто шпана, а сплоченная группировка. Странно другое, чем доказать, что мы не сталкеры? Чес по фене сейчас начнет им рассказывать свой жизненный путь? Я начал прикидывать, успею свалить в ходе перестрелки, или шансы приближаются к нулю. Если последний вариант, то надо взять оружие и положить нескольких гадов на месте. Не только тех, что за стеной.

Чес вытер уголки рта. Нервничает. Дельный повернулся к нему и прошептал:

– Гунч.

Тот кивнул и прошептал в ответ:

– А если этот Борзый с ним на ножах? Завалят же!

– Не люблю рисковать, но сейчас выхода нет, – торговец нахмурился и как-то сразу постарел лет на десять.

– Лады. Уболтал ты меня, торгаш. Поставлю наши жизни на кон. Эй, ботва, если все пойдет не так чисто, то будем прорываться через сторону Дельного, – сказал Чес.

– Ставь.

Борзый видимо устал ждать и угрожающе заявил:

– Нет? Сейчас мы вас завалим!

– Слышь, ты чего такой борзый? – крикнул в ответ Чес. – Ты Гунча знаешь?

Теперь на той стороне случилась заминка. Мы так до вечера просидим! Ветер становился все холоднее, с каждой минутой понижая градус. Чес дернулся, но вовремя убрал палец со спускового крючка. Я переместился и стал наблюдать. Из-за кучи кирпича поднялся бандит. Черная куртка, вязаная шапочка на голове. Помахал стволом.

– Вали сюда, обсудим!

Судя по голосу, это и есть Борзый.

– Ты тоже начинай топать. Возле дерева и встретимся, – заявил ему в ответ Чес.

Тополь находился в нескольких шагах от здания, а вот Борзому надо пройти расстояние в несколько раз больше.

Я принял решение.

– Чес!

– Чего тебе? – раздраженно спросил он.

– Дай автомат, прикрою, – сказал я.

Дельный и Чес аж переглянулись. Все их мысли были заняты проблемой с местными бандитами, а тут я влез.

– Дай, – сказал Чес, – он вроде не дурак, понимает, начнет стрелять и положат нас всех в землю радиоактивную.

– Согласен. Держи, Кузьма, и не делай глупостей, – согласился с ним Дельный. Я подполз к Чесу, взял у него автомат и пристроился на его месте. Наш бандит поднялся на ноги и выполз за стену, которая скрывала его от пуль. Распрямил спину, стряхнул со штанин ветки, показывая, что не торопится на переговоры.

Борзый медленно двигался к тополю. Оружие он оставил, прислонив ствол к кирпичам. Теперь, насколько я мог разглядеть, это явно не «калаш», а что-то попроще. Ветер подул в нашу сторону, и мы четко слышали разговор бандитов: местного и «заграничного».

Борзый заложил руки в карманы спортивных штанов и остановился напротив Чеса. В чем-то они оказались похожи. Сухие, будто недоедали всю жизнь, но в них чувствовалась сила, как в тонких стальных прутьях.

– Гунча многие уважают, – начал Борзый.

– Это факт, – согласился Чес. Они замолчали, оценивая друг друга. Чес продолжил:

– К чайфирчику ты чуток рано подпрыгнул, моя ботва еще не нагрела. Подождешь, нашаманим крепкий чаек.

Хитро. Сначала чепушилой обозвал, а теперь задний вроде дал ход, но так по-хитрому. Предлагает мировую. Борзый начал покачиваться с пятки на носок.

– За предложение благодарочка, однако, сначала вопрос уладим. Я о тебе первый раз слышу и сразу намекну, если и Гунч про тебя не знает, то лучше ржавым лезвием вены вскрывай.

– Лезвием? – уточнил Чес.

– Ага.

– Ржавым?

– Угу.

– Значит, ты знаешь бугра Гунча?

– Гниль – вопрос. Виделся с ним месяц тому назад, – не прекращая перекатываться, сказал Борзый.

– А я неделю, – ответил Чес. Сплюнул на землю.

Борзый повторил плевок, стараясь показать, что ничем не уступает в крутости.

– Такой же худой и лысый? – поинтересовался Борзый.

– Почти. Наверное, за время, которое ты его не видел, он слегка поправился, – Чес провел по уголкам рта, – килограмм этак на сто.

Борзый засмеялся, как от веселой шутки. Он бил себя по животу, показывая, что хватит его смешить.

Чес спокойно наблюдал за этим спектаклем одного актера.

– Да, Гунч отличается широкой костью, – отсмеялся Борзый, – говорят, ему ставят два табурета, кладут толстую доску и только потом он садится. Так что, Гунч большой, на сто семьдесят потянет.

– Не нам его ловить, – процедил Чес, – я вот другое видел, на табуреты кладут газеты. Знаешь, зачем потом доску кладут?

– Нет, – сказал Борзый. Я рассматривал его. Особенность, кроме худобы, это поломанный нос. Кривой, почти зигзагообразный. Будто его сначала сломали в одну сторону, потом в другую.

– Чтобы буквы Гунчу в жопу не давили.