Небо без нас

Странная сила потащила его, как будто к ноге привязали веревку и резко дернули. Он упал на спину, автомат отлетел в сторону. Круги на черной грязи расходились от центра, куда его и волочило. Я замер в нерешительности. Это ощущение реального места, листвы под ногами, воздуха, который был пропитан влагой после дождя… и такая нереальность происходящего. Солдатик достиг эпицентра, и его отбросило на пару метров в нашу сторону. Упал грузно, разбрызгав жижу во все стороны.

К нему подскочил прапорщик:

– Живой?!

– Да… – просипел тот.

– Новиков, бегом сюда! – громко крикнул прапорщик, хотя я находился в метре от него.

Я приблизился, бросил бутыль и начал осматривать солдатика. Крови не было, даже щеку не прикусил. Потрогал грудную клетку, живот, руку…

– Больно, – скривился он.

– Терпи, – посоветовал я. Осмотр занял минут десять. За это время возле кругов случилось обсуждение, итог которого уложился в короткий монолог:

– «Пинок» – аномалия коварная, зато хилая. Она притягивает к центру, а потом подбрасывает. Будь потолще солдатик, даже не подкинуло бы. Ее бояться надо по другой причине. Эта подлая аномалия толкает в соседние. Если рядом находился «подскок» – все, пиши пропало. Вопрос в другом, как аномалия оказалась на этой дороге? То собака, теперь она… Расширяется Зона. Ехали бы на машине, даже не заметили…

– Новиков, диагноз! – услышал я.

– Вывих руки при падении. Возможно перелом.

– Голова цела? – спросил прапорщик. Надо хоть его фамилию узнать…

– Да.

– Это хорошо, – сказал он и резким движением съездил по лицу солдатика. Потекла кровь из рассеченной губы.

– Чтобы не обгонял и смотрел, куда копыта ставишь.

Тот обиженно скукожился. Казалось еще мгновение, и он расплачется. Недавно попал к нам, зеленый, как кактус.

– Кузьма, – обратился по имени прапорщик, – что делаем?

– Наложу шину. Палок много, есть бинт. Дальше надо в часть, – сказал я спокойно, стараясь не выдать волнение. Сейчас скажут вести его к машине, потом в часть. И прощай Зона! Ха!

– Молодец. Делай. Не боись, Новиков, проведем тебя через блокпост, как положено. Парень ты толковый.

Три раза посмеяться. Они же поход через Границу расценивают как привилегию, сродни подвигу!

По моей просьбе сломали и ошкурили ветку. Я достал бинт, заставил солдатика снять бушлат и стал фиксировать шину. Он шипел, вздрагивал, но молчал. В конце манипуляции, подвесил верхнюю конечность, и он стал похож на героя из боевиков.

– Баранов, проведешь Однорукого к машине, потом догонишь.

Вот так у нас появляются клички в части. Пареньку прилипла не самая отвратительная. У нас могут дать за привычку, фразу или как сейчас – случай.

Я так понял, чернявый прапор старший в группе заступающих на блокпост.

– Чего я? – возмутился Баран.

– Ты опытный, когда сам будешь возвращаться, то не попадешься в аномалию. Давайте, дуйте.

Мы разошлись. Они к машине, а мы к блокпосту, оставляя первую аномалию, которую я встретил. Первую, но не последнюю.

4

Блокпост – это кусок мирной жизни, который находится на территории врага. Он, как волнорез, рассекает волны страха, идущие из сердца Зоны. Ветер и ливни накатывают на блокпост с завидным постоянством. Как шутили сослуживцы: в Зоне может солнце не зайти, а тучи будут обязательно.

Мы подходили к блокпосту. Странно, с каждым шагом менялась и погода, и настроение. Погожий день оставался за нашими спинами. Впереди – низкие махровые одеяла, которые только по недоразумению называют тучами. Свинцовый цвет, различные темные оттенки, нанесли на полотно от поста до самого горизонта.

Бетонные блоки, уложенные в ряд, деревянный настил и укрепленный одноэтажный дом – это и есть камень отсчета. «Прямо пойдешь – на атомку попадешь, налево пойдешь, – Куб найдешь, направо пойдешь – всю амуницию потеряешь». Надпись, нанесенная красной краской, облупилась и стерлась из-за постоянных дождей.

– Шутники, блин, – прокомментировал надпись прапорщик.

Нас заметили издалека, и навстречу выдвинулась группа. Автоматы небрежно лежат на сгибе рук. Обманчиво. Я видел такое на тренировках. Резкое движение, и они готовы – присев на правое колено, открыть огонь на поражение.

– Стой! Кто идет? – спросил худощавый.

– Смена и сто грамм, – ответил прапорщик. Мы медленно приблизились, хотя вещи бросать на асфальт не стали. Приказа же не было.

– Где машину потеряли? Пропили?

– Не умничай, тебе километр пройти, и все, почти дома, а нам тут неделю куковать, – огрызнулся прапорщик.

– Пароль! – Худощавый захотел в отместку по всем правилам нас опросить.

– Так, – задумался прапорщик, – сегодня четверг? Тогда ответ: Динамо-Минск.

– Смена проходи, сто грамм остаются, – распорядился худощавый и приветливо протянул ладонь. Он пояснил свою настороженность: – Перед Всплеском, случился прорыв с той стороны. Странный мужик, в зеленом берете. Не рискнул к нам вплотную подойти, помаячил и скрылся. Короче, очередной сумасшедший сталкер.

Ротация происходила живо. Пережившим Всплеск не хотелось оставаться на блокпосту ни минуты. Я их понимал.