Небо без нас

Мы разлетелись по комнате, как кегли от страйка. Борзый, пробираясь быстрым шагом под стеной, выглянул во дворик. Чес, неспешно, насвистывая мелодию бандитского шлягера, присел возле окна, спрятался за ящиками с землей. Не зря я его тащил! Щелкнул затвором автомата, загоняя патрон в ствол. На лице появились морщины. Он стал похож на охотника, который выискивает жертву, высматривает в чаще леса добычу.

Я растерялся. Присел возле стола. Самое плохое, это не знать, что делать и куда бежать. Спрятал голову, а что дальше – непонятно. Именно это и настораживало, приводило в уныние, нагоняло страх. Сердце начало чаще стучать, требовало от меня активных действий.

Бежать. Бежать как можно дальше, от взрывов и выстрелов. Надо преодолеть страх, пустить его в правильное русло. Бежать нельзя, некуда. Но и нельзя торчать здесь, как мишень.

Мы сидели в глухой части здания, с двумя окнами. Заколоченные досками и железным листом, заложенные уже приевшимися ящиками и с Чесом на стрёме.

Единственный выход был с выломанной дверью, и разрушенной коробкой. Словно через него пытались вытащить что-то большое, и, недолго думая, просто вынесли куски стены. Или наоборот, что-то огромное ломилось в помещение Фермы, и, не обратив внимания, повырывало кирпичи.

Вот в него и проскользнул Борзый, лишь на долю секунды засветился на белом фоне. Дельный же, показав на окна и вход, произнес:

– Там не лазь.

Сам он не спеша встал, кинул мне медицинскую сумку и быстрым шагом подошел к выходу. Присел на одно колено, занял позицию.

– Лепила, ты задачу свою не забывай. Главное нас лечи, – просипел Чес.

Я схватил медицинскую сумку и пополз к окну. Длинное ружье мешало, сползало с плеча. Нет, так не пойдет. Я приполз на корточках к Чесу, прислонился к стене. Она отдавала холодом, аж мурашки поползли.

– Может то мутант? – с надеждой спросил я.

– Нет, просто твари. В большом количестве, – ответил Чес. Он привстал, выглянул и продолжил:

– Харе болтать, сейчас в атаку пойдут.

Вот этот момент растянулся. Будто кусок масла намазывали, и комок превратился в тонкий слой. Я сидел, тупо втыкая в ружье. Прижал ствол ко лбу, собираясь с мыслями и, главное, пытаясь унять дрожь.

И тут я все понял. Как в кубике Рубика, сложились все грани. Я осознал, мысли о побеге надо отложить на самую дальнюю полочку. Именно они мешали сосредоточиться на главном – как выжить в эту замечательную ночь.

Не зря нас учили: принимая решение, сомневайся, а вот приняв его, действуй без колебаний.

Есть у командования такой интересный момент. На планерке командир и его заместители обсуждают и даже спорят, но как только командир произносит сокровенную фразу: я принял решение, то все споры тут же прекращаются.

Так и я. Принял решение. С бандитами жить, значит, по-пацански говорить. Плавно сдвинул предохранитель.

– Нормуль, я-то кумекал, ты уже от страха бледного поймал, – прошептал Чес.

– Не, задумался просто, – соврал я.

– О чем?

– Ну… Это… Почему они не нападают?

– Так в начале шныри шастали, – Чес нахмурил лоб, – разведчики, по-вашему. Вот он и задел сигналку. Теперь они черепушку ломают, что дальше. Поняли, что их ждет прием не хилый.

– Уйдут? – с надеждой спросил я.

– Ага. Мечтай молча.

– У нас много растяжек?

– Нет. Гранат штук двенадцать надыбали. Три там, и остальные вокруг заборов, деревянного и каменного, который к зданию прилегает. Короче, они тут бедно живут, как бомжи.

Чес перестал высовываться, поудобнее перекинул автомат. Достал сигарету, но зажигать не стал. Просто перебрасывал из одного угла рта в другой. Пока он доставал сигарету, заметил, что нож, которым я тренировался и вскрывал банки, уже в ножнах. Когда он успел его схватить, ума не приложу.

– Шансов, что их шнырь попадет на растяжку, катастрофически мало, – резюмировал я вслух. Тля, да что ж за напасть. Почему приходится играть за слабые команды?

– Не боись. Все обмусолили. Заметил «колючие тряпки» на деревьях и железном хламе?

– Это на холме?

– Верняк. Мочалки эти жгут как сто медуз.

– Да, – вспомнил шутку бандита, и сработал ассоциативный ряд.

– Так мы на так заложили растяжки, со смыслом. В «тряпки» этот шнырь не полезет, значит в обход. Как слышал, сработало.

– А если бы нет? – спросил я. Странно или нет, но треп помогал. Успокаивал. Чес перебрасывал сигарету, и без тюремных фишек просто беседовал. О том, что он рассказывал, можно и потом поговорить. Правда, потом наступит не для всех.

– Не умничай. Нет, так нет. Зря, что ли все на ушах, и никто не дрыхнет? Мы готовы их принять, да так, что кровушка зальет их морды, – обозлился Чес.

Я попытался примостить сумку. Мешала, зараза. Тон урки мне не понравился.

– Чего нервничаешь? Вопрос нормальный, со смыслом, – строго сказал я.

Тот чуть сигарету не проглотил. Вытащил ее, сломал и кинул в меня. Я отклонился, но куда бежать, сидя на карачках? Сигарета попала в фартовую курточку.

– Где ж ты взялся такой, с гонором как у пахана? Ты лучше провякай, что в этой ситуации мыслишь?

– Про фризов? – уточнил я.

– Нет, про тушенку на завтрак, – съязвил Чес.