Небо без нас

Дельный выполз из здания и теперь, присев на корточки, вел стрельбу. Найти в себе силы высунуться еще раз я не смог, а вот стрельнуть слепо из ствола – пожалуйста. Ружье дернулось. Тут же рядом оказался Чес. Он прилип к контейнеру с другой стороны и сразу выдавил длинную очередь.

– На! На!!! – орал он не переставая.

Уже не сам я и то хорошо. Я высунул любопытную голову. «Фризовец» лежал на земле без движения, а чуток за ним еще бандиты. Кто-то с красным скотчем, кто-то в балаклавах. За забором я рассмотрел несколько живых, которые стреляли в нашу сторону. Видимо ринулись на прорыв, раскидали наших бандитов на этом фланге. Вовремя заметил Чес, вовремя мы прибежали и теперь они жрали землю, боясь попасть под пули урки.

Я стал различать, когда пули попадали в контейнер. Специфический звук, напомнил мне тир в части. Мишень из толстой фанеры выдавала такие же стоны при попадании.

Автомат Чеса так же ругался матом, как и его хозяин. Звучные, хлесткие выстрелы.

Опять заряжаться! Меня это начало нервировать. Не успел стрельнуть, переламывай ружбайку и вставляй патроны! Нет, это не автомат, с тридцатью маленькими кусочками металла. Справился. Патроны уместились в ствол, и я окинул взглядом двор Фермы.

Бой-то еще и не начинался. Основные силы фризов подходили к холму, засели на нем и методично шмаляли. Слева их атака захлебнулась, но, как оказалась, не только из-за нас с Чесом.

Верно.

– Сейчас попрутся по центру, олухи, – засмеялся Чес, и добавил: – давай стреляй!

Так и случилось. Пот тонкой струйкой стекал по спине. Я высовывался из-за контейнера, палил по фризам, которые залегли за забором. Они же стреляли в контейнер. Движение есть – смысла нет.

Радовало, что пальцы стали слушаться и теперь я стрелял не дуплетом. Даже выискивал цель, хотя черные плащи при свете луны различать крайне тяжело.

Чес шевелил губами, подсчитывая запасы патронов, когда фризы ломанулись по центру. Как будто стая «слепых собак», которым поставили цель пройти в узкий проход. Так и они, толпой хлынули на бедные ворота. Забор закачался, начал валиться на землю.

От выстрелов я оглох. Шумная какофония сверлила мозг, все начало смешиваться в большое темное пятно.

– Убью!

– Стреляй!

– Завалю!

– А! Пацаны!

7

Борзый с помощниками так и сидел за перевернутой машиной. Он терпеливо ждал, почти не отстреливаясь. И тут им поперла масть. Я видел, как наши отступают назад, и тут же Борзый начал кидать гранаты.

– Ответочка! – оскалился Чес. Мы упали на пузо.

Борзый кидал прицельно и точно.

– Братва, граната!

Истошный крик, но в это раз, наших противников. Получите, твари! Вот что значит ждали! Пока я спал, трое сообразили, как защищать Ферму. Я смотрел, как наступательные гранаты, с радиусом поражения тридцать метров, кладут фризов, как газонокосилка непослушную траву.

– Вот и наш запас, – услышал я Чеса. Он тоже не постеснялся поваляться на земле. Правильно. Осколки не разбирают, где свой, где чужой.

Правда, в отличие от меня, урка стрелял и по нападающим через ворота, и даже в сторону забора, через который пытались прорваться фризы.

К нам прибежали несколько человек от ворот. Потрепали их знатно, но они ждали сигнала от Борзого. Освободив сектор для стрельбы и гранат, Чес постреливал в обе стороны. Нас стало слишком много, чтобы прятаться за небольшим контейнером.

Я увидел Левшу. Ткнул его в бок:

– Как ты?

Он выпученными глазам смотрел на меня, и не узнавал. Потряс его, приводя в чувство:

– Левша, ты цел!?

– Да… Да… пацанов там положило… там… Сволочи! Рвать буду зубами! – начал он в состоянии амебы, а закончил в состоянии быка, увидевшего красный флаг.

Он встал на колено и начал палить в сторону забора. Попал или нет, но злости у него прибавилось.

– Отход!

– Назад!

Крик фризов был четко слышен в ночи. Луна становилась бледнее, и темное небо с тучами начало сереть. Сколько идет бой? Мне показалось, что уже ночь пролетела.

– Раненый! – крикнул я Чесу на ухо.

Тот, не отрываясь от прицеливания, коротко приказал:

– Добей.

– Нет, наш раненый. Вот лежит! Помоги донести до Дельного, – пояснил я.

– А! Ты ж, Кузьма, лечить должен! – словно вспомнив что-то важное, Чес поднял палец вверх: – Ну давай. Надоело мне тут под осколками лежать.

Последние слова он произнес очень тихо, повернулся к Левше:

– За главного назначаю, патронов не жалей.

Я же, даже в суматохе, отметил: Чес перестал называть меня Пробиркой.

Борзый разбушевался не по-детски. Атака «фризовцев» захлебнулась, как алкаш, пытающийся выпить стакан бензина. Они, побросав раненых, отхлынули на холм, и даже за него – как я понимал ближе к зданиям-старикам, где нас сегодня поймали.

Борзый достал «Гюрзу». Он хладнокровно выбеливал черные плащи, которые корчились на земле, и добивал их короткими очередями.

– Двинули, солдатик!

Я так и сделал, мы одновременно с уркой подбежали к раненому. Он уже не просил помощи, а тихонько подвывал. Стиснул зубы, бледный, свернулся клубочком.

– Взяли! – сказал я.

Нагруженные бандитом, мы перешли на быстрый шаг. Он вскрикнул от боли, начал трясти головой:

– Бросьте, бросьте!