Небо и корни мира

– Я ношу знак Святого жезла, – подтвердил рыцарь. – Я Клевен из Анвардена, служитель ордена. Мой орден хранит закон и порядок в мире. Нынче настали тревожные дни. Умножились знамения. – Клевен не развернулся сам, но его правая рука безошибочно указала в сторону старого вулкана, который был виден из окрестностей Тиндарита отовсюду; с недавних пор этот мертвый, казалось, вулкан начал дымиться. Клевен опустил руку. – Земля порождает нечисть, а подлые сердца – клевету на Небесный Престол, – теперь рука Клевена указывала в сторону Гренислао. – Своими речами ты служишь сыну погибели.

«Он совсем неплохо говорит по-нашему, только очень уж книжно», – отметил про себя Гренислао.

Грено до сих пор не видел таких, как Клевен. Но про орден Жезла уже ходили толки. Орден получал особое положение в странах, где действовал. Рыцари Жезла отказались от охраны со стороны закона. Убийство жезлоносца не подлежало суду. Но и жезлоносцы имели полную свободу преследовать врагов веры, которые вправе защищаться как хотят. Похоже, Тиндарит только недавно предоставил западным рыцарям эти права.

– Философия никому не служит, миссоро Клевен, – сказал Грено. – Река не служит тем, кто из нее пьет. Позволь спросить, ты разыскивал меня или просто пришел побродить на взморье?

– Я искал тебя, – произнес жезлоносец.

– Для чего? – все еще не понял Грено, с интересом разглядывая этого чудака.

– Право Жезла – искоренять зло и непокорство по всему лицу земли. Тиндарит, – жезлоносец махнул рукой в сторону видневшегося со взморья города, – всегда был нечестивым местом. Здесь зарождались в древности еретические учения. Он питал их, как кормилица, и много змей расползлось из этого гнезда. Но теперь я кладу этому конец. Я принес тебе кару свыше, философ.

Шум прибоя перекрыл короткий звук, с которым меч Клевена покинул ножны.

Грено вздрогнул и вскинул брови:

– Ты что, убить меня хочешь?

Он читал, как убивали древних мыслителей, но не ожидал, что и на него кто-нибудь смотрит так, как когда-то смотрели на них.

– Я приговариваю тебя к смерти именем своего ордена.

Грено вскочил на ноги. Жезлоносец сделал быстрый шаг к нему: он боялся, что южанин кинется бежать. Но Грено только заслонился рукой:

– Постой.

Жезлоносец послушался.

– Подумать только… – обескураженно проговорил Гренислао. – Я… не ожидал…

Он огляделся и развел руками:

– Пойдем ближе к морю?

Жезлоносец не возражал.

Идти было недалеко. Жезлоносец и Гренислао шли рядом. Меч Клевен снова вложил в ножны. Шагал он широким шагом, глядя вперед, и лицо его было неподвижным. Чем ближе они подходили краю моря, тем сильнее делался ветер.

– На прощанье я задам тебе вопрос, миссоро Клевен. Есть старая богословская шутка: может ли всемогущий бог создать камень, который сам бы не в силах оказался разрушить? Ты, конечно, слышал ее. А хочешь, я покажу тебе этот камень? – на ходу Грено нарочно разворошил ногой гальку. – Тут сколько угодно таких камней. Бери горстями. Что если Обитаемый мир – весь такой камень? Почему нет? Разве ты знаешь, кто такой Вседержитель? Всемогущий, всеведущий, всеблагой господин мира? Ну, миссоро Клевен, это он сам так говорит… Если бы Князь Тьмы наконец взял власть над миром, думаешь, он не стал бы называть себя Вседержителем?.. Самое интересное в жизни, что никогда ничего наперед не знаешь.

Жезлоносец немного отстал. Под его тяжелыми сапогами скрипела галька. Грено, увлекшись, не расслышал, как Клевен вытащил меч. Впрочем, может, это громкий шум прибоя заглушил лязг стали.

– Я думаю…

Клинок варда с силой вошел ему слева под ключицу, философ осекся и без стона упал. Клевен отер выступивший на лбу пот. Они еще не дошли до моря; лежащего за грядой камней, над которой мелькали чайки. Жезлоносец бросил последний взгляд на упавшее поперек каменистой тропы тело и на выброшенную вперед руку, которой Грено недавно жестикулировал. Ладонь успела сжаться и захватить горсть мелкой гальки. Вард дал философу умереть внезапно, без того, чтобы смотреть в глаза своей смерти.

Кресислав сидел в шатре на медвежьей шкуре, задумавшись и уронив голову на грудь. Богоизбранный князь Даргородский Кресислав! Старая мать умоляла его: «Не езди на север, не воюй с богоборцем, он тебя убьет, и звери полевые будут глодать твои кости. На кого ты меня покидаешь? Для кого я тебя растила?» «Ты лучше радуйся, мать, – сказал Крес. – Я буду воевать против богоборца, и себя спасу, и для тебя место у Престола завоюю».

Он был в самом деле княжеского рода – по деду, байстрюку тогдашнего даргородского князя, которого отец отправил в изгнание за неуправляемый буйный нрав. Изгнанный род вместе с горсткой сторонников обосновался в Анвардене, остепенился и честно служил западным лордам. А нынче о Кресиславе вспомнил сам король Неэр: «Ты должен восстановить благородную кровь на даргородском престоле».