Небо и земля. Том 2

Она так и не сказала Эммалиэ о фантастическом предложении своего покровителя. Подумать только: переезд в столицу! Когда-то Алахэлла являлась предметом мечтаний Айями и Микаса. Среди планов, построенных ими на совместную жизнь, числилась и поездка в главный город страны, признанный одним из чудес света. И надо же, внезапный поворот судьбы или насмешка: появилась возможность увидеть красоты амидарейской столицы, но не с мужем, а в качестве любовницы даганского офицера. Захватчика.

Переезд в Алахэллу - билет в один конец, обратной дороги не будет. И в столице не остаться, когда даганны уйдут насовсем. Что здесь, что там, чужие глаза видят одинаково, и столичным амидарейцам не напустишь пыли в глаза скромностью и смирением. Да и нужна ли она, столица, если скоро там станут хозяйствовать риволийцы? И на север страны бессмысленно уезжать, пытаясь начать жизнь заново, северные районы тоже отойдут в собственность Риволии.

Таинственность, напускаемая островитянами, и маниакальность, с которой они претворили в жизнь свой план по захвату дружественной страны, пугали. Если риволийцы заранее продумали все нюансы приобретения новых территорий, значит, и участь местного населения ими давно предрешена. Не зря и Веч, и господин В'Аррас настойчиво предлагали уехать из Амидареи, пока полностью не стаял снег. А он уже начал таять.

Родина моя, что с тобою станет?

Поздним вечером, когда Эммалиэ читала сказку дочке перед сном, до Айями донесся через перекрытия голос белокурой красотки - визгливый, бранный, скандальный. Оламирь как распоследняя халда орала на оппонента, отвечавшего тихо и неслышно. "Не с господином У'Крамом же она ругается. За подобную дерзость гордый даганн застрелит, не раздумывая" - подумала Айями. Оламка прооралась, и наступила тишина. Айями пожала плечами: что ж, и не такое в жизни бывает. Спустя некоторое время внизу что-то с грохотом упало, да так, что вздрогнули стены. Айями насторожилась, вслушиваясь: мало ли что. Но этажом ниже воцарилось безмолвие. Айями допила чай, походила по кухне туда-сюда, грызя ноготь и размышляя. Вот так же, как и она сейчас, прятались соседи словно мыши по норам, и никто не сподобился выйти, когда бандиты грабили квартиру. Глядишь, вспугнули бы, и те не довели разбой до конца. Может, Оламке тоже нужна помощь, вдруг и до нее добрались горе-вымогатели? Хотя вряд ли, только редкостный смельчак осмелится проникнуть сюда под носом у даганнов.

Была не была, нужно развеять сомнения. Айями сняла с плеч шаль.

- Спущусь вниз к Оламке, проверю, как она. Скоро вернусь, - сказала на ухо, наклонившись к Эммалиэ, чтобы не услышала дочка.

Та ответила тихо, опасаясь напугать Люнечку:

- Стилет возьми. А лучше бы сбегать за патрулем.

- Мам, ты куда? - заволновалась дочка, заметив перешептывания взрослых.

- К соседке схожу за солью. Слушайся бабушку, - велела строго Айями. В ванной вытащила из укромного места футляр, заботливо завернутый в рогожку. Надела портупею под домашнее, набросила пальто и пошла вниз.

Прислонила ухо к двери - тихо. Постучала - тихо.

- Оламирь, это я, открой.

В ответ тишина.

Айями забарабанила громче. Может, достучаться до соседок? Вместе-то похрабрее будет.

- Оламка, отворяй, а то выломаем дверь, - пригрозила, впрочем, без успеха. В ответ ни шороха, ни звука.

Надавила Айями на рукоятку, и дверь приоткрылась. Незаперта оказалась.

Айями шагнула в освещенный коридор. При входе в комнату на полу лежала Оламирь в роскошном шелковом халате. Пола халата задралась, обнажив белые рыхлые ноги. Падая, Оламка увлекла за собой комод, и тот, грохнувшись, перегородил проем. Содержимое ящиков вывалилось наружу.

- Оламка, Оламка! - Айями похлопала лежащую по щекам. - Очнись же.

Неужели мертва? Вознамерилась Айями приложить ухо к пышной груди, чтобы проверить, бьется ли сердце, как вдруг Оламирь открыла мутные глаза.

- А? Что? - с трудом ворочая языком, сфокусировала взгляд. - Ты кто?

- Айями. Помнишь, ходили вместе в клуб? Я живу этажом выше.

- А-а. Не помню. Помоги встать.

Весила она, наверное, полтонны. Неподъемная красота, чтоб её. Оперлась о плечо, и Айями чуть не приплющило к полу. Ну и тяжелая же у соседки кость, подумала Айями, пыхтя.

- Тебе нужно лечь.

- Туда, - махнула невнятно Оламка, показав вглубь комнаты, где у окна обнаружилась широченная кровать с резным изголовьем.

Оламирь со всей тяжестью грузного непослушного тела опустилась на такую же рыхлую, как она сама, перину, заправленную несвежим постельным бельем.

- Позову Зоимэль, - сказала Айями.

- Нет! - крикнула Оламка. - Не надо... эту... звать. Сама справлюсь.

- Тебе нужен врач. Может, доверяешь даганскому доктору?

- И его... не надо. - Она тяжело откинулась на подушках.

- Помрешь ведь, - припугнула Айями.

Оламирь действительно выглядела ужасно - белая как мел, с синюшными губами и растрепанными волосами.

- Оклемаюсь и без всяких разных... Подай вон там... вату и марлю...