Небо и земля. Том 2

- Проверяю конфискат. В последнее время его бодяжат. Из-под полы продают, а солдаты травятся, - отшутился Веч.

- Не переусердствуй с дегустированием, - ответил Оттин без тени усмешки и разрешил: - Ступай.

Веч ушел, а спустя несколько дней возвратился. С просьбой.

Оттин выслушал с непроницаемым лицом.

- Ладно, пособлю. Но зачем усложнять и изобретать?

Веч не стал объяснять и оправдываться. Сказал: "Так надо", и достаточно на том.

- Много времени не займет. Подожди тут, - ответил Оттин и вышел из кабинета.

Вернулся минут через пять.

- Здесь таблетки, здесь инструкция, - сказал, протягивая аптечный флакон и листок бумаги. - Этикетка соответствует.

Веч спрятал склянку в карман.

- Я твой должник.

- Нет. Ты подал интересную идею. Предложу Лигху распространять препарат среди амодарок. Под большим секретом и из-под полы, - ввернул доктор слова Веча, когда-то им сказанные.

- Дельная мысль. Во всяком случае, вреда не будет, - согласился тот, проигнорировав насмешничанье Оттина.

Уже в гостинице, в номере, Веч высыпал на ладонь кругляши из флакона. Попробовал на зуб - безвкусно. Ни горько, ни сладко. Таблетка как таблетка, хоть и маленькая. Правда, на языке рассыпалась песком, но так и должно быть, заверил Оттин. Потому что содержит витамины с минеральными добавками, а в основе - мел.

Небольшая хитрость не повредит. Зато теперь мехрем перестанет подниматься в кабинет на третьем этаже как на эшафот. И её глаза засияют.

И уловка сработала бы в полной мере, но в сочетании с другим условием, ставшим существенной преградой для Веча. С поцелуями.

Дались же ей слюнявые прикосновения к губам. И мокрые, к тому ж. У доугэнцев не принято выражать чувства подобным образом. Исстари кланы обмениваются молодыми девушками, так поддерживаются добрососедские отношения, да и полезен свежий приток для процветания церкала*.

Мужчина смотрит на широкие бедра kadil (Кадил (даг.) - невеста по обмену) , на крепкую упругую грудь. Определяет, насколько сноровиста и работяща девица, ведь она войдет хозяйкой в жилище. Этих качеств вполне достаточно, чтобы вскорости по дому забегали дети, а ночами кровать накалялась от страсти.

Неужели все дело в поцелуях? Нет от них никакого толку.

Хотя когда-то Веч целовал да так, что мутилось в голове. Пылко и горячо целовал. Да и сам был горяч и молод. Не считался с вековыми устоями и с легкостью нарушал правила. И лез на рожон по поводу и без, лишь бы размять кулаки на бохоре. И любил... наверное. И верил, что любим. Готов был пойти против целого света, отстаивая свое счастье. А получил удар под дых - не ножом в честной драке, а от той, что стала краше солнца, дороже жизни.

Крам что-то говорил: о том, что амодарки не стоят потрепанного здоровья. О том, что остались какие-то два паршивых месяца, и Доугэнна обретет материальные очертания.

Веч курил и слушал. Но не вникал. Задавил бычок в пепельнице и поднял телефонную трубку.

- Машину к крыльцу. Через пять минут. Поведу сам. И воды принеси. Ополоснуться надобно... Да, вот еще... Дежурного лейтенанта ко мне. Пусть захватит список с адресами амодаров.

- Тебе, что ли, школота мозги сотрясла? - изумился Крам. - Нельзя за руль.

- Где тут гонять? Тише, чем на осле доеду. Не волнуйся, не убьюсь.

- Не за тебя беспокоюсь, а за технику.

Не ответив, Веч зачерпнул стаканом воду из лохани, которую расторопный помощник водрузил на стол. Установив полный стакан на пальцы, вытянул руку.

- Ну? - спросил у Крама.

- Дрожит, - заключил тот после недолгого тестирования.

- Вот тут у тебя дрожит, - Веч потюкал пальцем по его макушке. - Пил я, а пол качается под тобой.

- Куда собрался? - спросил Крам, наблюдая, как друг, сняв рубаху, обтирается мокрым полотенцем.

- По делу. Разъясню кое-кому о правах и обязанностях.

Краму пришло в голову, что товарищ хочет найти сородича и закривить тому профиль.

- Если устроишь мордобой без правил, Лигх посадит в карцер. Тебя могут разжаловать.

- Давно пора, - ответил Веч со смешком. - Соскучился по "одиночке" с видом на потолок.

Что ж, адрес известен, как и направление.

Веч потушил фары, выбрался наружу и закурил. И плевать, что амодары увидят. Выглядывают, поди, из щелей, силясь распознать, по чью душу приехали и зачем. Трусы. Пожалуй, зимы - единственное, за что можно уважать эту страну. Мороз таков, что плевок замерзает мгновенно, а стволы деревьев раскалываются.

На город опустилось безветрие. Жители топили печки, и оттого отчетливо несло дымом, смешанным с запахами клея и лака. И обгорающего железа. Наверное, жгли, что нашлось под рукой - стулья, шкафы, половицы.

Дернулась ставня, и засветилась монетка на заиндевевшем стекле. Значит, пользуется подарком - понял Веч, заметив голубоватый свет кружка. Без сомнений, мехрем узнала приехавшего.

Он самодовольно хмыкнул: долго ждать не пришлось. Не зря ходят байки, будто амодары чувствуют сердцем того, кто им дорог. Так что родственничку обломится.