Небо на двоих

При взгляде на Вадима я не испугалась. С чего бы вдруг? Смотрел он доброжелательно и едва заметно улыбался. Но я мгновенно поняла, почувствовала на уровне подсознания: шутки с ним не пройдут. Он здесь – хозяин, хорошо, если не царь и бог в одном лице. Хм, тогда нам и вовсе не найти общий язык. Потому что я терпеть не могла тиранов, ненавидела диктаторов и вообще всех, кто заставлял безропотно подчиняться и строиться в колонну по одному. Еще я подумала, что совершила ошибку, взяв отпуск на два месяца. Похоже, сбегу отсюда через неделю…

– Ольга? – Вадим остановился тремя ступеньками выше и сверху вниз посмотрел на меня. – Откуда ты взялась? Я уж думал, решила не ехать в Абхазию.

Опять «ты»? Я дернула плечом. Видно, здесь не принято обращаться на «вы». Тем не менее приосанилась и с гордым видом посмотрела на Вадима.

– Опоздала на самолет, доехала на поезде.

– А нельзя было сообщить, что по железной дороге едешь? – прищурился Вадим. – И как все-таки добралась до Члоу?

– Меня Давид подбросил. Мы с ним случайно на границе встретились, – пояснила я. – Он там остался, возле брода. Велел вездеход прислать.

– Ты шла по сванскому мосту? Одна?

Я заметила, как вздулись желваки на лице Доброва, и пожала плечами.

– Шла. А что такого? Только вот сумку с документами потеряла. Нельзя ли как-то ее отыскать? Выронила, сама не знаю где…

– Немудрено!

Вадим нахмурился и посмотрел на присевшего рядом на корточки Николая. Тот успел закурить сигарету.

– Поднимай Эдика. Живо оба на вездеход и поезжайте за Давидом. Вернешься пешком через сванский мост и посмотри, может, и правда где сумка валяется.

Я шмыгнула носом. Холодный ветерок пробирал насквозь в мокрой одежде.

– Ты ж замерзла совсем! – спохватился Вадим и подал мне руку. – Пошли! Отогреть тебя надо, отмыть… Да и выспаться, наверное, не помешает!

– И поесть. С голоду просто умираю! – Я решила не церемониться.

– Это само собой! – расплылся в улыбке Вадим. – А еще выпить найдется, и закусить.

Рука у него была теплой, почти горячей, и крепкой. С такой поддержкой я бы сванский мостик на крыльях перелетела… Стоп, приказала я себе, не расслабляться!

Через огромный ухоженный двор к дому вела дорожка, вымощенная каменными плитами. По сторонам разлеглись огромный газон с молодой, изумительно яркой травой и ухоженные цветники с фонтанчиками и альпийскими горками. Чего там только не было: тюльпаны, анютины глазки, нарциссы, гиацинты, огромные ирисы… Куртины азалий и камелий, пионов, желтых и красных рододендронов…

А в Подмосковье сейчас зацвели ландыши и незабудки. Я вздохнула, вспомнив нашу дачу в сосновом бору на берегу Истры. Вот где раздолье ландышам! Сплошной ковер! Вечерами их запах врывался в раскрытое окно. А Юра, работая с документами, задумчиво напевал:

Ландыши, ландыши,
Светлого мая привет…

Теперь там управляется Лизонька. Слушает, как поет Юра, плетет венки из незабудок, ставит в вазочку ландыши…

У меня сжалось сердце. Как я любила пору соловьиных трелей и страстных лягушачьих серенад, время цветения яблонь и первой редиски на грядках. Но у меня отобрали и эту радость. Чтобы отвлечься от подсчета потерь, я вновь принялась рассматривать цветы. Они окружали дом разноцветным ковром, на котором мелким бисером искрились капли дождя.

Посреди двора высился огромный грецкий орех с густой кроной, на нижней ветке которого болтались детские качели. А вокруг ствола кто-то смастерил лавочку. Качели меня удивили и немного огорчили. Возможно, Любава отстала от жизни. Вадим давно женат и даже ребенком успел обзавестись.

«Интересно, кто у него жена? – подумала я. – Небось, тоже молоденькую нашел?»

Добров, похоже, прочитал мои мысли, потому что бросил на ходу:

– Давид для внуков соорудил. Они на лето к нему приезжают.

Удивительное дело, но я почувствовала облегчение, словно семейная жизнь Вадима была главной проблемой моей жизни.

По широким ступеням мы поднялись на просторную крытую террасу. Часть ее была завалена снаряжением: палатками, шезлонгами, складными кроватями, рюкзаками, спальными мешками и связками ботинок с высокими берцами и рифленой подошвой. Я вспомнила, чем, по рассказам Любавы, занимался Вадим в летнее время, и подумала, что снаряжения заготовлено человек, кажется, на пятьдесят. Так что покой в этом доме – понятие относительное. «Ко всему можно притерпеться, – подумала я, – если не забивать себе голову!»