Небо на ладони

Возраст его определить было нелегко. Рейн разглядела небольшие морщинки вокруг глаз и предположила, что ему где-то от тридцати пяти до сорока лет.

К какому типу мужчин он относится? Ну, во-первых, он упрям. В этом Рейн успела убедиться. Кроме того, он, похоже, привык все делать по-своему и высокомерен. В настоящую минуту по его лицу мало что можно было сказать. Но если судить по гранитной твердости челюсти, он не из тех людей, что идут на компромисс. И ко всему прочему он производил впечатление умного и делового человека.

Эш поднял глаза и встретил ее изучающий взгляд. Рейн густо покраснела, а он засмеялся, отчего сразу показался ей моложе и добрее.

– Не беспокойтесь, ваше любопытство останется безнаказанным, – поддразнил он. – Хотя мне представилась возможность разглядывать более приятные вещи.

Пытаясь справиться со смущением, Рейн выпалила первое, что пришло в голову:

– Вы испытываете самолеты или весь день сидите за письменным столом?

Он улыбнулся.

– И то и другое. И еще, я думаю, вы могли бы назвать меня заядлым фермером. У меня сто пятьдесят акров земли к северу отсюда, – охотно сообщил он. – И при каждом удобном случае я несусь туда.

– О! – Теперь по крайней мере ясно, откуда у него этот приятный загар.

– Вы сказали «о!», словно это вас удивило.

– Признаюсь, да.

– Удовлетворите мое любопытство. Почему?

– Ну, хотя бы потому, что я давно убедилась: пилотов не интересует ничто, кроме полетов, – с горечью произнесла она.

– Вы говорите о своем брате, разумеется?

– И об отце. – Рейн тяжело вздохнула и нахмурилась.

Эш молчал, надеясь, что она захочет поговорить об отце, но она не произнесла больше ни слова, и тогда он заговорил сам, чтобы прервать возникшую неловкую тишину.

– Я могу признаться вам, что фермерство в моей жизни не главное. Главное – это полеты. – Он пожал плечами. – Когда поднимаешься в воздух, испытываешь такое чувство, которое невозможно объяснить тому, кто сам его не испытал.

Типичный летчик-испытатель, грустно подумала Рейн. Это особая порода людей, они все сделаны из одного теста.

– То же самое говорил и мой отец и в результате заплатил за это жизнью, – взволнованно проговорила Рейн. – А теперь вот… мой брат.

– Боже мой, Рейн, я так сожалею, – сочувственно произнес Эш.

Он впервые назвал ее по имени. В его устах это звучало как-то странно.

Затем, спохватившись, что ее мысли приняли опасное направление, она взбунтовалась. Надо держаться подальше от этого человека! Имя этому человеку – Беда с большой буквы.

Пытаясь взять себя в руки, Рейн прошептала:

– Все в порядке. Это было давно.

– Вы должны верить, что Тодд поправится.

На Рейн снова накатила паника.

– Я должна в это верить… иначе сойду с ума. – Она помолчала, уставившись в чашку и механически двигая ее по блюдцу. – Но как только вспомню о том, какие ранения он получил… – Голос ее пресекся, глаза потемнели от страха. Спустя несколько мгновений она извиняющимся тоном добавила: – Простите, обычно я не столь слезлива. – Правда, она умолчала о том, что обычно не исповедуется перед человеком, которого только что встретила и которому не слишком доверяет.

Эш смотрел на блестящие слезинки на ее ресницах и чувствовал, что у него путаются мысли.

– Полно, не извиняйтесь. Тодд – борец. Он все преодолеет. – Эш не мог оторвать взгляда от Рейн.

О, эта женщина произвела на него сильное впечатление. Может, причина заключалась в ее сдержанности, даже неприветливости? Или это просто маска, под которой она прячет свой истинный характер? Впрочем, какая разница! В его жизни нет места женщинам, сурово напомнил он себе. Уже давно он не заводил серьезных отношений с представительницами прекрасного пола. Те, с кем он иногда имел дело, лишь помогали ему расслабиться – и только.

В течение последних лет его беспокоил некий изъян в его организме – он не переносил присутствия женщины дольше двух-трех часов. Он полагал, что где-то внутри его разомкнулись какие-то контакты и все его чувства и стремления угасли навсегда.

И вот теперь появилась эта женщина, и чувства его вновь ожили и начали досаждать. Это было неожиданно и несправедливо. И тем не менее он загорался всякий раз, стоило ему посмотреть на нее.

Его вернул к действительности негромкий голос Рейн – она попросила официантку налить ей в чашку кофе.

Сделав глоток, Рейн наконец отважилась задать мучивший ее вопрос:

– Расскажите мне, пожалуйста, как все это случилось… Я имею в виду аварию.

Эш вздохнул. Ему страшно не хотелось посвящать Рейн в детали, ибо он отдавал себе отчет в том, что это лишь усилит ее страдания. Однако у него не было выбора. Она услышит это если не от него, так от кого-то другого. Что ж, он примет ответственность на себя.

– Мы с вашим братом знакомы давно, – начал он. – Чтобы быть точным, со времен Вьетнама. Тодд спас мне жизнь…

– Продолжайте.

– Поэтому, когда он пришел ко мне и попросил работу, я не смог ему отказать. Я ведь его должник. Вот так все и началось.

– Лучше бы вы ему отказали, – сердито ответила Рейн.

Эш нахмурился, однако продолжал говорить ровным, спокойным тоном.