Небо на память

Голова уже давно шла кругом, а сердце стучало, выбивая бешеный ритм. В этом мужчине сосредоточилось всё для меня — желание, стремление, страсть. Я не только с удовольствием принимала его ласки, но и с радостью отдавала их сама. Ну те, на которые решалась. Холгер удивлённо замер, когда я скользнула рукой ему в раскрытый ворот футболки, чтобы коснуться его разгорячённой кожи, почувствовать её. Зрачки оборотня расширились, когда я слегка прикусила его за губу, а потом лизнула её, словно извиняясь за сделанное. После этого Холгер с удвоенным рвением принялся меня целовать. Я же обхватила его талию ногами, стараясь стать как можно ближе к нему и никуда не отпускать… Оборотень рыкнул. В этом звуке не было угрозы. Да и способен ли он был сейчас меня напугать своим напором? Вряд ли.

Треск рвущейся ткани раздался неожиданно. И именно он заставил меня остановиться, опустить ноги. Ну конечно…

— Эй, поосторожней! Это был подарок подруги, — прошипела я, выравнивая дыхание.

— Не переживай, — отмахнулся ирбис, — без него ты смотришься много лучше!

— Ну конечно, — я усмехнулась.

И в следующий момент мы снова целовались, таяли, пропадали в объятиях друг друга. Я так же стащила с оборотня футболку, обнаружив под ней совершенное тело. Да, я в этом не сомневалась. Но то, что оказалось под моими руками, было во сто крат лучше всех моих представлений. Потянулась губами к ключице Хола, но он увернулся, потому что был занят моей грудью и отрываться от неё не собирался. Он мял её, целовал, лизал, прикасался губами. Я даже не думала, что грудь у меня такое чувствительное место. А ещё живот, который горел под его ладонями, когда они до него добрались. Я замерла, ощутив ту самую дорожку из поцелуев, которая спускалась сверху вниз туда…

Повторный треск рвущейся ткани заставил меня насторожиться. И, несмотря на то, что моё тело горело, плавилось, стремилось плотнее прижаться к не менее пылающему оборотню, разум попытался протестовать.

— Ты всегда так поступаешь? — вкрадчиво, пытаясь выровнять дыхание, поинтересовалась я, совершенно не думая предъявлять претензии и в душе надеясь, что Хол не станет меня слушать. Ну а что? Во многих книгах и фильмах героини просто балдеют от подобного поведения своих любовников. Мне про это тоже нравилось читать. Но вот то, что подарок Берти пострадал от того, что кому-то крышу снесло, в корне меняло к этому моё отношение. Нет, мне было не жалко тряпки. Мне было жаль воспоминаний о подруге, тех отношениях, что были между нами и того, что она теперь далеко. Все эти мысли промелькнули в один момент. И тут протрезвевшее сознание решило вернуться, подкинув мне идею, заставившую похолодеть: «На ком он так репетировал?» — И как часто приходилось тебе расправляться с одеждой подобным образом? — спросила я, стараясь говорить как можно беззаботнее.

— Ревнуешь? — самодовольно улыбнулся оборотень.

Я чувствовала, что так есть, но признаваться не собиралась. И так захотелось его подковырнуть, что я не стала себе отказывать в удовольствии.

— Нет, совершенно не ревную! — протестовать, так протестовать. — И вообще, дело сделано, пижама порвана. На тело мое ты насмотрелся. Может, чай желаешь? Или кофе?

Наверное, никто из женщин, с кем Холгер спал до меня, не предлагал Лейфу перекусить в подобной обстановке. Лицо ирбиса вытянулось. Не знаю, что он подумал про мои умственные способности (да я сама сейчас от себя была в шоке!), объятия он ослабил, но полностью не разжал.

Минуту мы молчали, буравя друг друга взглядами. Остатки шорт всё ещё сиротливо болтались на мне, но я их точно не видела, только ощущала. Синие глаза Холгера сверкали покруче чем сигнальные огни в ночном небе, но меня это по-прежнему не пугало. Наоборот, желание щёлкнуть по носу самодовольного снежного барса только усилилось.

— С бутербродами или что посущественнее предпочтёшь?

Хол открыл рот, потом закрыл. И лишь спустя какое-то время улыбка снова озарила лицо невозможного мужчины:

— Язва! — припечатал он, — маленькая мстительная язва!

— Какая есть, — вдруг тихо произнесла я, чувствуя, что лёжа в объятиях шеатара снова теряю весь свой воинственный настрой. И хочется чего-то совсем иного, нежели еды.

Лейф с лёгкой полуулыбкой смотрел, потом взъерошил мои растрепавшиеся волосы, а после произнёс те слова, от которых на душе стало светло и радостно:

— Другой не надо.

Почувствовала, что ещё немного и слёзы покатятся по щекам. Поэтому моргнула, а затем ещё раз. И после произнесла, коснувшись пальцами волевого подбородка мужчины:

— И мне другого не надо.

Он снова долго, очень долго на меня смотрел. Словно пытался пробраться под кору головного мозга, узнать, что из сказанного мной правда, а что надумано под действием нахлынувших чувств. Но всё же не выдержал и произнёс то, чего я ну совсем от него не ожидала:

— Юль, а у тебя случайно нет тех пирожков, что были на ужин?

Теперь настала моя очередь удивляться. Хотя, что же, сама предложила мужчине перекусить. А путь к сердцу мужчины, сами знаете, через что лежит… Нет, я про еду, а не про то о чем вы подумали!