Небо на плечах

И вот, безнадежно отстав от основной кавалькады, сижу я, значит, перед горкой птичьих трупиков, чешу репу, а из кустов выносится всадник на лошади и с ходу врезается в моего флегматичного Уголька. Ну как надо было гнать, чтобы опрокинуть полтонны живого веса? То, что сам горе-наездник улетел на несколько метров, меня не особо волновало, – судя по шуму и пыхтению, там мелочи. Чужой конь резво вскочил на ноги и умчался прочь, провожаемый моим офигевшим взглядом, но Уголек! Он стонал и плакал, пытаясь встать на сломанную ногу, жалобно ржал, сетуя на свою тяжелую долю и ненормальных людей.

Усыпив коня перед тем, как сращивать кость, я высказал карабкающемуся из зарослей лихачу все, что думал, и только после первых всхлипов увидел, что ору на Анну Константиновну – вторую по старшинству дочь императора, лишь в этом году начавшую полноценно участвовать в светской жизни.

– Прошу прощения, ваше высочество, – вздохнув, обуздал я свой гнев, – не узнал.

– Он умер, да, граф? – доковыляла она до коня и погладила мощную шею спящего животного. – Из-за меня?

– Не стоит расстраиваться, он не умер. Я его пока всего лишь усыпил, чтобы разобраться.

– Правда? – с надеждой глянула она на меня из-под растрепанной челки глазом, на котором, если не принять мер, скоро нальется шикарный фингал. – Вы сможете?

– Смогу! Но сначала приведу в порядок вас. – И, не слушая никаких протестов, подошел вплотную и стал водить пальцами по многочисленным ушибам и ссадинам.

– Кха-кха… – раздалось за спиной. Сосредоточившись на лечении, я как-то упустил из виду, что великие княжны в одиночку обычно не передвигаются. Оглянувшись, обнаружил императора собственной персоной, задумчиво разглядывавшего мою ладонь, приложенную чуть ниже поясницы великой княжны. В этой насквозь двусмысленной ситуации особенно порадовало ружье в его руках. Терять было уже нечего, так что не стал ничего объяснять, а присел на корточки и обхватил пострадавшее колено великой княжны.

– Еще где-то болит? – спросил для порядка, когда закончил с ногой.

– Нет, спасибо.

– Тогда, с вашего позволения… – По всемирному закону подлости в этот момент на поляну, где мы стояли, выскочили два ретривера и, положив к моим ногам подбитых куропаток, стали вилять хвостами и выпрашивать ласку. Печальный опыт подсказывал, что сопротивляться бесполезно, поэтому обреченно потрепал их за ушами.

– Н-да… – произнес Константин, обведя взглядом получившуюся картину. – Ты как? – спросил он у Анны.

– Уже нормально. Только Храп куда-то убежал. – Она беспомощно покрутила головой, соображая, где искать свое средство передвижения.

– Далеко не убежит, найдется, – успокоил ее монарх, кивая кому-то из подоспевшей свиты.

Сразу несколько человек спешились и стали предлагать Анне лошадей на выбор.

– Благодарю, но я пока останусь здесь. Хочу убедиться, что с жеребцом графа будет все в порядке, все-таки он по моей вине пострадал.

– Хорошо, – не стал спорить с ней отец. – Граф, коль скоро вы взяли на себя заботу собирать нашу дичь, не сочтите за труд, заберите ее потом в лагерь, – он там, на холме. А мы, пожалуй, продолжим. – И, умело развернув коня на месте, скрылся вместе со своими сопровождающими, оставив меня с великой княжной наедине. Почти наедине, потому что два неприметных человека со всеми не уехали, продолжая держаться чуть поодаль.

Вернулся к Угольку. Сил на его перелом ушло неожиданно много, но оно того стоило: помимо личного удовлетворения от хорошо проделанной работы мне был приятен детский восторг в глазах красивой девушки. А великая княжна Анна была красивой. Пусть не такая яркая и экзотическая, как Ольга, на чью внешность сильно повлияли греческие корни ее матери, зато натуральная блондинка с классическими чертами лица и изящной фигуркой.

Пока занимались конем, а потом вместе собирали птичьи тушки, разговорились. В отсутствие вечно стоящих живым щитом подружек-фрейлин великая княжна оказалась милой девушкой, болтать ни о чем с ней было легко. Опомнился, только когда поймал себя на невольном использовании «шарма», – в свете последних залетов перед императором не самое безопасное поведение. К счастью, я еще не успел создать хоть сколько-нибудь насыщенный фон, так что влиять на собеседницу не начал.

Где-то с пару километров до лагеря прошлись пешком, ведя прихрамывающего Уголька в поводу. Периодически этот хитрец забывал хромать, но стоило нам на него посмотреть, как тут же начинал изображать из себя самое несчастное животное. Хотя сидеть на нем и так бы не вышло: гора дичи на его спине прибывала.

– Граф, признавайтесь, это какое-то колдовство? – хихикнула Анна, когда очередная тушка заняла свое место поверх седельной сумки. – Вы знаете заветное собачье слово?

– Угу. Мы с тобой одной крови, – проворчал я, гладя бессчетную за сегодняшний день ушастую голову. – Не знаю, ваше высочество. Наверное, я просто хороший человек! И собаки это чуют!

– Судя по тому как жадно они вас облизывают, вы не столько хороший, сколько вкусный! – продолжила она беззлобно подтрунивать. – Нет, я поняла! Вы собачий бог!