Небо на плечах

Военные смотрят не в лицо – они смотрят на погоны, но снимать мундир с мертвеца – нет, до этого я еще не созрел. Открыл встроенный шкаф, где не нашел запасного, зато обнаружил висящий в чехле парадный, со всем шитьем, позолотой и эполетами. Фиг с ним, придется брать такой! Отцепил от рукава родовой знак Тутонина, приколол свой. Мимолетно глянул на себя в зеркало – коротковат, но в целом приемлемо.

Распахнул двери в приемную.

– Господа! Представляюсь по факту назначения. Чрезвычайный генерал-губернатор Петербурга граф Васин Егор Николаевич. У кого какие вопросы?

Растерянная тишина.

– Штабс-капитан! – обратился я к все еще висящему в Земелиной руке адъютанту. – Подготовьте приказ о вызове из запаса капитана Земелина-Васина с присвоением ему внеочередного звания майора и назначении его исполняющим обязанности начальника чрезвычайного штаба столицы. Майор, – это уже приподнявшему бровь Олегу, – через полчаса у нас совещание с ответственными за положение дел в городе, обеспечьте явку.

Интерлюдия четвертая

– Бараны! – бушевал император. – Нет, не бараны, у самой тупой овцы мозгов больше, чем у этих деятелей! Вам что, во время присяги лоботомию делают?!

Министр обороны, упрямо сжав челюсти, навытяжку стоял перед разъяренным правителем.

– Что замолчал?! Нечего ответить?

– Осмелюсь заметить, ваше величество, мои люди всего лишь выполняли приказ! – звенящим от негодования голосом, в котором прорезался давно забытый акцент, отчеканил маршал. – Исполнение которого никому из них удовольствия не доставляет. Убивать своих… Но все они понимают, что это вынужденная мера. И верны присяге. А раз теперь выясняется, что из общего приказа есть исключения, то я прошу представить мне их в письменном виде!

– Давид Георгиевич, уйди! Уйди с моих глаз! Нет, стой! – крикнул он в спину направляющегося к выходу министра. – Прости.

– За что, ваше императорское величество?

– Не надо так официально, – поморщился император. – Прости за срыв. Ты прав, исключений быть не может. И твои парни молодцы. Наградить за такое я, сам понимаешь, не смогу, но они сделали все правильно. Кто точно был на борту и где тела?

– На борту гидросамолета находилось четверо: пилот и трое пассажиров. Уверенно опознан только Петр Александрович Потемкин, фрагменты женского тела, скорее всего, принадлежат его супруге – Ксении Аркадьевне. Для опознания третьего и летчика требуется провести экспертизу.

– Никаких экспертиз! Тела и обломки уничтожить в соответствии с протоколом карантина! Со всех участников взять подписку с блокировкой. Тихон! Это на тебе! – приказал он Милославскому, стоявшему смирно рядом с Сурадзе. Тихон Сергеевич, облаченный в генеральский мундир, который крайне редко носил, предпочитая гражданские костюмы, кивнул. – Обо всем – ни звука! Иначе вашим орлам придется стрелять в своих еще и здесь.

В спокойствие Константина можно было бы поверить, если бы не тлеющий край столешницы, который он сжимал белеющими кулаками.

– Идите, работайте!

– Так точно! – синхронно отозвались подчиненные и поспешили исчезнуть с глаз начальства.

– Ольга Константиновна, аптечку захватите! – придержал Тихон Сергеевич великую княжну, пытавшуюся проникнуть в закрывшуюся за ними дверь.

– Опять?! Плохие новости? – спросила она у остановившихся перевести дух мужчин.

– Да откуда же им взяться, хорошим-то? – хмуро заметил Сурадзе. Милославский наклоном головы подтвердил.

– Все наладится, ваше высочество, – попытался приободрить советник совсем сникшую великую княжну. – Аптечка вон там!

– Что плохого в том, что мы все живы? – обрабатывая обожженные ладони отца, наследница выслушала целый монолог, активно перемежаемый нецензурными выражениями, но была потрясена не руганью, а последними словами.

– Оля! Ты должна понимать: как отец, муж, брат, сват, я только радуюсь этому. Как политик, глава государства… это катастрофа!

– Но почему?!

– На, можешь полюбоваться, – подвинул он к дочери распечатку на двух листах. – Здесь перечислены те, кто остался в Петербурге. Гагарины – два человека, судьба наследника до сих пор неизвестна, но он точно не успел выехать. Воронцовы – пять человек, из них трое детей младше десяти. Юсуповы – три человека, слова богу, хоть здесь одни столетние старики. Волковы, Горевы, Орловы… Все тридцать восемь фамилий. Те, кто не входит в кланы, – они вон там. – Император указал на стопки бумаг, оставшиеся на столе. – И ни одной фамилии Романов! Меня круглосуточно осаждают главы кланов и родов, требуя разрешить эвакуацию! Которую я позволить не могу – не имею права!

Отец смежил веки и обессиленно откинул голову на спинку высокого кресла. Спустя несколько мгновений он тем же глухим голосом продолжил:

– Я смотрю им в глаза и вижу затаенное: сволочь, ты-то никого там не потеряешь! И все равно отказываю! А теперь еще и это!.. – После еще одной паузы он закончил: – Нам никогда не простят.

– А если?..