Небо над бездной

– Индейцы охотятся на сайгаков и бизонов, – авторитетно объяснил Троцкий.

– Звучит красиво – кураре, – сказал Семашко и опять улыбнулся.

– Может, Старика на Кавказ отправить? – предложил Зиновьев.

– Не согласится, – вздохнул Бухарин, – там Инесса умерла. Старик любил Инессу и смерть ее переживал страшно тяжело. Так что Кавказ для него связан с огромной трагедией. Он не поедет.

– Бухарчик, такое только в твою романтическую голову могло прийти, – Сталин весело рассмеялся и опять обратился к Михаилу Владимировичу. – А вы что скажете, господин Свешников? Как вам идея отправить товарища Ленина на курорт?

– Идея не плоха, отдых Владимиру Ильичу нужен. Но далеко от Москвы он не уедет, даже в Горках он чувствует себя оторванным от государственных дел, это его угнетает, нервирует и дурно сказывается на здоровье. К тому же Надежде Константиновне климат Черноморского побережья противопоказан.

– Что же, что делать? – с легким раздражением в голосе спросил Рыков. – Пули вытаскивать не нужно, на Кавказ он не поедет, отдых в Горках не помогает.

Вопрос был обращен к Свешникову, но Семашко не дал ему раскрыть рта, встал, поднял руку, требуя внимания, заговорил громким официальным голосом:

– Товарищи, у нас есть определенный план обследования и лечения Владимира Ильича. Пулю удалим непременно, одну во всяком случае, ту, которая над ключицей, но не сейчас. Надо еще понаблюдать. Далее, я считаю необходимым взять на анализ спинномозговую жидкость.

– Зачем? – тревожно спросил Бухарин. – Такой анализ делают, если подозревают сифилис.

Когда прозвучало это слово, Троцкий хихикнул, как подросток. Зиновьев и Каменев синхронно подняли брови и брезгливо скривились. Сталин нежно, двумя пальцами, подкрутил кончик уса.

– Анализ спинномозговой жидкости необходим в диагностических целях при множестве заболеваний, прежде всего нервной системы, – принялся объяснять Семашко, – мы не сумеем понять характер недуга Владимира Ильича без полного, всестороннего обследования.

– Специфический характер недуга тоже нельзя исключать, – вкрадчиво добавил Тюльпанов.

«Что за странные заявления? – удивился Михаил Владимирович. – Почему вдруг так осмелел товарищ Тюльпанов? Это совсем не в его нынешнем стиле».

– Если я правильно понял, под специфическим характером вы разумеете сифилис? – уточнил Зиновьев.

– Я только хочу сказать, что обследование должно быть всесторонним, сложный комплекс симптомов не позволяет нам игнорировать вероятность и lues cerebri тоже, – Тюльпанов сгорбился, вжал голову в плечи.

«Нет, ему страшно, страшно. Какие замечательные находит словесные обороты: «игнорировать вероятность». Однако ведь не отступает, стоит на своем, хотя готов сквозь землю провалиться, ведь понимает, что с медицинской точки зрения это чушь, а с этической – подлость и гадость», – подумал Михаил Владимирович и громко произнес:

– Конечно, обследование должно быть всесторонним, но lues исключен совершенно.

– Почему?

Вопрос прозвучал внезапно, как выстрел. Михаил Владимирович не сразу определил, кто его задал. И только оглядевшись, понял: Сталин.

– Это прежде всего кожно-венерическое заболевание, оно дает яркую симптоматику, – объяснил Михаил Владимирович.

– Но ведь бывают скрытые, латентные формы, – вкрадчиво возразил Тюльпанов, – больной может многие годы ни о чем не догадываться.

– Владимир Ильич слишком образован, чтобы не догадываться. Он не биндюжник, не малолетняя проститутка. Он всегда следил за своим здоровьем, регулярно обследовался и лечился в Европе. Брат его, Дмитрий Ильич, доктор. Да, случается, что несколько лет сифилис протекает скрыто. Латентные формы могут длиться три-четыре года. Но сифилиса без симптомов вообще, от первичного инкубационного периода до последней стадии, до lues cerebri, когда страдает нервная система и мозг, не бывает. Розеолы, папулы, пустулы. Сифилиды весьма характерны и ярко выражены. Их распознает любой деревенский фельдшер. Все это давно и подробнейшим образом изучено, описано в литературе.

Присутствующие молча, внимательно выслушали и даже, кажется, проснулись. Краем глаза Михаил Владимирович заметил, что Тюльпанов покраснел, а Семашко низко опустил голову и ломает уже третью спичку, тщетно пытаясь прикурить.

– Господин Свешников, а что вы так горячитесь? – спросил Сталин. – Разве здесь кто-нибудь хочет опорочить Владимира Ильича, приписать ему стыдную болезнь?

– Господин Сталин, слухи о стыдной болезни слишком стремительно распространяются, стало быть, у них есть источник, – ответил Михаил Владимирович, спокойно глядя в прищуренные, задымленные глаза, – хочу надеяться, что источник этот находится не здесь. Я всего лишь врач, и слухи волнуют меня постольку, поскольку они пагубно влияют на нервную систему моего пациента. Поймите, наконец. Сифилис – это не так уж сложно, его давно бы обнаружили и вылечили.

Повисла тишина. Все смотрели на Михаила Владимировича. Наконец Бухарин выпалил:

– А я считаю, профессор прав! Слухи распространяют наши враги, а мы льем воду на мельницу всякой сволочи.