Небо над бездной

– Соня, ты бы съела что-нибудь, – Дима пододвинул ей тарелку с разными сырами, украшенными виноградом и ломтиками груши. – Вот этот, с плесенью, очень вкусный.

– Да, спасибо, – Соня налила воды и выпила еще стакан залпом. – Чан стоял на стремянке и чинил проводку. Его сильно ударило током, он затрясся. Нормальный человек от такого удара потерял бы сознание, а он спокойно продолжил свою работу. Голые провода, руки без перчаток, стремянка металлическая.

– Да, сон неприятный, – хмуро кивнул Дима и принялся намазывать маслом горячий рогалик, – я же говорил, надо было погулять после ужина, подышать. Если ложишься с набитым желудком, обязательно снится какая-нибудь дрянь.

– Дима, это был не сон. Я видела это наяву.

– На яхте?

– Нет. Здесь, в гостинице, несколько минут назад, между вторым и третьим этажами.

Дима протянул Соне рогалик с маслом.

– Тебе надо успокоиться и нормально поесть. Мы пришли сюда завтракать, а не обсуждать страшные сны.

Она едва заметно кивнула и пробормотала:

– Да, я поняла. Но я не могу есть.

– Давай кусай, масло тает. Вот умница. Теперь запей, – он поднес к ее губам стакан с апельсиновым соком.

– Дима, ты что, удочерил меня?

– Я за тебя отвечаю. Это моя работа. Вон кофе несут.

Соня покорно сжевала рогалик, выпила кофе.

Дима откинулся на спинку стула и стал листать тонкий глянцевый журнал.

На обложке зазывно улыбалась идеальная блондинка, снятая до пояса, в русском народном костюме, в веночке из васильков на белокурых волосах. Над головой у нее алели жирные буквы «ЛСД».

– Что это? – изумленно спросила Соня. – Я не вижу, глянец бликует.

– Не то, что ты подумала, – Дима повернул журнал так, что стала видна надпись целиком.

– «Лучистое Сиянье Доброты. Светоч. Общенациональный еженедельный журнал. Распространяется только бесплатно. Мы говорим «нет!» рекламе, гламуру, светским сплетням. Мы говорим «да!» чистой любви, высокой дружбе, семейному очагу. Мы поведем задушевную беседу с тобой, дорогой читатель, о главном и вечном», – вслух прочитала Соня и вопросительно взглянула на Диму. – Ну и что? У меня такой тоже валяется в номере.

– Да, он тут везде валяется. Я прихватил его в аэропорту.

– Зачем?

– «Светоч» – один из печатных органов ПОЧЦ, Партии общечеловеческих ценностей.

Когда они покинули ресторан, Дима склонился к ее уху и прошептал:

– У каждого свои кошмарные сны, у тебя Чан на стремянке под высоким напряжением. У меня – Петр Борисович в рядах учредителей славной ПОЧЦ. Поверь, электрический кохоб меркнет в лучах «Светоча», в «лучистом сиянии доброты».

– Хочешь сказать, твой кошмар кошмарней моего? – спросила Соня.

Они пересекали фойе, Дима кивнул на портреты Тамерланова и быстро зашептал на ухо:

– ПОЧЦ – его затея. Цель – перевести финансовое влияние в политическое. Йоруба худший из всех возможных партнеров в такой хитрой, опасной игре. Слишком много на нем грязи. Помнишь, как старуха в «Сказке о рыбаке и рыбке» захотела стать владычицей морскою? Если мой шеф все-таки решил играть вместе с Йорубой, значит, он сошел с ума.

Соне было щекотно от его дыхания, он говорил, почти прижав губы к ее уху, она не все расслышала и спросила:

– А почему ты думаешь, что он в этом участвует?

– Потому что красавица в венке из васильков на обложке первого номера журнала «Светоч» – Светлана Петровна Евсеева. Светик, дочь Петра Борисовича.

Наверх пошли пешком по лестнице. Дима взял большую Сонину сумку, повесил себе на плечо. Собираясь на завтрак, она машинально положила туда ноутбук.

– Вот это разумно, – он похлопал по сумке, – не оставляй ноутбук в номере. Каждый вечер, перед сном, будем гулять, дышать и спокойно обсуждать все наши дела. На свежем воздухе. Не здесь.

Площадка между вторым и третьим этажами была пуста. Дверь Диминого номера оказалась открыта, рядом стояла тележка с рулонами туалетной бумаги и стопками полотенец. В дверном проеме возникла горничная, юная, необыкновенно красивая азиатка, в коротком розовом платье, в белых колготках и розовых плоских туфельках. Черные волосы выбились из-под крахмальной шапочки. Раскосые, ярко-синие глаза нежно сияли, верхние пуговки были расстегнуты, при легком наклоне открылся крупный смуглый бюст, не стесненный лифчиком.

– Доброе утро, господин, доброе утро, госпожа, умоляю простить, уборка не вовремя, Лойго не мешать, Лойго прийти позже, – залопотала она тонким детским голосом.

– Соня, подожди, я сейчас, только возьму куртку, – Дима отстранил горничную, вошел в номер.

Девушка осталась стоять напротив Сони, смиренно опустив длинные смоляные ресницы. В руке она держала пластиковую бутылку с моющим средством. Пухлые пунцовые губы едва заметно шевелились. Показался кончик языка, медленно скользнул по губам. Соня услышала тихий прерывистый вздох и шепот:

– Лойго хорошая, господин доволен.