Небо над дорогой

— Я практически уверен, что Альтерион скоро откроется. Ты сможешь вернуться туда, восстанавливать старую жизнь или строить новую, или возглавить Совет, или в лесу партизанить — да что хочешь. Для этого надо остаться живой, что я тебе и обеспечил.

— Спасибо.

— Обращайся.

Настя проснулась, когда я поднял её с кровати, чтобы отнести в машину. Открыла свои странные синие глаза, посмотрела на меня с упрёком.

— Сергей…

— Даже не начинай, а? Я обещал твоему папашке за тобой присмотреть. Вышло так себе, но я хотя бы верну тебя живой. Про то, какая ты страшная бяка, будешь втирать ему. Слава Мирозданию, что у тебя хотя бы прыщей нет. Представляю, какая бы началась трагедия…

— Сергей! — она возмущённо сверкнула синевой глаз.

— «Никто меня не любит, никто меня не хочет, пойду я в сад зелёный, наемся червяков…» — процитировал я.

— Сергей, ты невыносим! — захихикала девочка.

— Правильно. Я не выносимый, а выносящий. Тебя, вон, выношу.

— Поставь меня на ноги, я сама пойду!

— Да на здоровье.

Ну вот, снизили градус пафоса, сразу дышать легче стало.

— Готовы, девочки?

Зигзаг.

Первую пару зигзагов прошли легко — пустые трассы разной степени заброшенности, ничего интересного. Я в последнее время люблю, чтобы не интересно. Затем началось странное — пути как бы срывались.

Выходя на Дорогу, цель вижу отчётливо — маячок у башни всё ещё работает, да и на жену навестись проблемы нет. Выхожу в зигзаг — начинается фигня. Сначала вроде спокойно держу курс, потом раз — и теряю. И ощущение при этом какое-то… Неприятное. Приходится снова нырять на Дорогу, ориентироваться. Зигзаги становятся короче и короче — если сначала проезжал по срезу километров тридцать-пятьдесят, то сейчас уже два-три, не больше.

— Что-то не так? — спросила обеспокоенно Криспи.

— Что-то не так! — уверенно сказала Настя.

— Не пойму только, что именно, — признался я.

Я начал опасаться за топливо и энергию резонаторов. Солярки осталось полтора бака и канистра. На очередном зигзаге я вытащил акки и убедился, что заряда там едва половина. Чем короче зигзаги, тем менее они экономичны — уж не знаю, почему. Этак мы до цели не дотянем!

На очередном мы ещё и в песок вляпались и успели подзасесть, потому что передний мост был отключён. Чтобы выбраться, пришлось приспустить колёса и изрядно побуксовать, что тоже не способствовало экономии топлива.

А потом я заметил, что и на самой Дороге что-то изменилось. Туманный шар, скрывающий от путешественника детали пейзажа, с каждым переходом становился меньше, сжимаясь до небольшого пузыря, но при этом как бы прозрачнее. Через него стали более отчётливо видны обочины, и то, что я там видел, мне конкретно не нравилось. Наверное, это тот же странный мир, который мы наблюдали с дирижабля, но снизу, с дороги, он выглядит страшнее, гораздо более мёртвым, но при этом противоестественно живым.

— Там кто-то есть! — нервно сказала Настя. — Я чувствую, как на нас смотрят!

Македонец рассказывал, что с тех пор, как они сообразили не переть по Дороге, а делать зигзаги, нападения тварей пустоты на «Тачанку» практически прекратились. Видимо, те просто не успевали на неё наводиться. Но сейчас я их видел — а они видели меня. Тёмные фигуры по обочинам, движение в чёрных руинах, голодные взгляды, которые буквально чувствуешь задницей. С каждым разом они оказывались всё ближе, заставляя нас уходить в очередной зигзаг, но зигзаги укорачивались, снова выпихивая нас на Дорогу, и мне стало страшно. Я не Македонец, я не отстреляюсь.

— Что происходит, Сер?

— Без понятия, Крис, без понятия…

Уходила солярка — я слил в бак последнюю канистру. Разряжались акки — наверное, я не проверял. Но хуже всего, начало размываться ощущение направления. Чем отчётливее я видел обочины, тем хуже — маячок. Каждый раз казалось, что пузырь вокруг машины вот-вот лопнет, и мы окажемся в мёртвом-немёртвом мире, по которому проложена Дорога. И выбраться оттуда уже не сможем, потому что выбираться станет некуда.

— Мне кажется, что Мультиверсум разваливается, — сказала на очередном зигзаге Настя. — С тех пор, как мои глаза… В общем, я вижу мир немного иначе, чем раньше. Сквозь него проглядывают нити, связи, структуры… И сейчас я могу наблюдать, как они темнеют, крошатся и осыпаются. Что-то случилось, дядя Сергей. Что-то ужасное.

Чем дальше, тем отчётливее я понимал, что мы не дотягиваем. Казалось, мы не приближаемся к цели вовсе, только топливо сжигаем впустую. На коротких зигзагах я уже присматривался к срезам, выбирая, где мы встанем окончательно. Уж лучше выбрать конечную точку самим, чем застрять в случайной. Что выбрать? Пустые — более безопасны, но и бесперспективны. Чтобы там ни думала себе Криспи, но из нас троих не выйдет будущего человечества. В тех, где сохранилось нечто вроде населения, будет труднее выжить поначалу, но зато какой-никакой социум. Задачка…

— Всё зависит от того, как долго будет продолжаться этот непонятный кризис, — объяснял я на привале. — Если это какая-то временная проблема, которая скоро самоустранится, то её проще пересидеть прямо здесь…