Небо над нами

— Никогда бы не подумала, что ты изменяла папе. — Я была порядком удивлена маминому заявлению.

— А я и не изменяла! Флирт — это не измена вовсе. Я просто мило общалась с мужчинами и много улыбалась, на большее они не могли рассчитывать, ведь я любила твоего папу, — улыбнулась мама.

Мне хотелось сказать, что и со мной так же, но промолчала, потому что еще не была уверена, люблю ли я Илью. Он мне нравился, я была в него влюблена, но насчет любви уверена не была. Да, я ждала его и оставалась ему верной, но любовь ли это? И вообще, можно ли полюбить человека, ни разу не видясь с ним?

Забрав дождевики, я поехала к Ире. На полпути мне вдруг позвонила Елена Андреевна, с которой я не общалась уже больше недели — из-за приготовлений к отъезду у меня не было времени даже написать ей.

— Алло, — произнесла я, воткнув наушник.

— Варя! — раздался взволнованный голос Елены Андреевны. — Варя…

Мое сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Руки затряслись, голова закружилась, и я была вынуждена съехать на обочину и включить «аварийку».

— Что случилось? — хрипло спросила я.

— Илья… Он жив! Его нашли!

Глава 8

Вернуться в нормальную жизнь оказалось непросто. Как физически, так и морально. В особенности было трудно поддерживать видимость того, что со мной все в порядке. Целый год всем было плевать, что со мной происходит, и вдруг резко многим людям я стал небезразличен.

Особенно тяжело было прикидываться перед психологами и Варей. Она, кажется, еще при нашей первой встрече у автобуса поняла, что со мной не все хорошо, однако следующие пару дней ни о чем меня не расспрашивала. Видимо, ждала, что я ей сам расскажу. Вот только не дождется. То, что со мной произошло в Бишаре, должно остаться в Бишаре. И так решил не только я, но и почти все мужчины, что возвращались со мной в родной город в старом автобусе, пропахшем бензином и выхлопными газами.

— Я своим ничего не расскажу, — произнес парень лет двадцати пяти. У него не было одного глаза и нескольких пальцев на руках, а еще отсутствовала почти половина зубов. В плену он больше всех сопротивлялся, поэтому террористы любили над ним измываться. — Даже если пытать начнут, мне не страшно, я бывалый.

— А я вернусь туда. Подлечусь и сразу же вернусь, — сказал сидевший сбоку от меня темноволосый мужчина якутской внешности.

— И я вернусь, — прошептал я, глядя на свои трясущиеся ладони. — Обязательно.

— Я бы тоже вернулся, если бы пальцы были целы, — грустно усмехнулся одноглазый парень.

В тот момент мы словно дали обещания не только себе и друг другу, но еще и тем, кого с нами больше не было. Мы ничего не расскажем о Бишаре и обязательно туда вернемся, чтобы отомстить.

Мама же была настолько рада тому, что я вернулся и с виду был целым и невредимым, что никаких вопросов задавать не стала. Просто без конца обнимала меня, гладила по голове и спрашивала, что мне приготовить из еды.

Первое время мама от меня не отходила. Суетилась надо мной, как курушка, чуть ли не из ложки кормила. Одного даже не отпустила на могилы друзей, увязалась вместе со мной, а путь был неблизким — все трое жили в разных городах, самый дальний из которых был в пятистах километров от нас. На такси мы добрались до города, в котором жил Макс, а дальше поехали уже вместе с ним на его машине. Домой вернулись через три дня, совершенно уставшие.

Варя сначала тоже старалась быть рядом со мной. Она часто приходила к нам с мамой в гости, подвозила нас и ходила с нами по магазинам. Однако я замечал, как ей с каждым разом становится все более неловко топтаться рядом с моей мамой, которая все еще боялась, что если оставит меня хоть ненадолго, то я обязательно исчезну. Постепенно Варя стала появляться у нас реже, и это меня сильно огорчало. Каждый раз хотелось ей написать или позвонить, но я все никак не решался. Раньше для меня это было так же просто, как дышать, но теперь…

Теперь все было иначе. Изменилась не только моя жизнь, но и я сам. И, кажется, единственной, кто ощущал эти изменения во мне, была Варя. Отчасти мне было сложно связаться с ней именно из-за этого. Узнав нового меня, она решит не продолжать наши отношения, а без нее я, скорее всего, не смогу выбраться из тьмы, в которой тонул с тех пор, как попал в плен к бишарским террористам.

— Ты готов? — спросила мама, представ передо мной в изящном темно-синем пальто нараспашку и черном платье под ним.

— Не слишком ли нарядно ты оделась для визита к моему психологу? — спросил я.

— Твоя мама одинока и еще не совсем стара, — улыбнулась она. — Никогда не знаешь, когда встретишь того самого.

Я усмехнулся и поднялся с кресла.

— Варя снова нас повезет? — поинтересовался я.

Мама кивнула.

Я посещал психолога раз в неделю по субботам, и Варя вызвалась отвозить меня к нему. Разумеется, мама ездила со мной. Она вообще боялась отпускать меня одного даже в магазин через дорогу от дома. Боялась, что я снова пропаду.

Первый месяц я стойко терпел это, но теперь, когда я стал видеть Варю реже, решил, что с маминой гиперопекой надо бороться. Иначе мне грозит полное отсутствие личной жизни.