Небо нас ненавидит (СИ)

Сибби не ответил. Только хрипел.

— Сейчас я буду спрашивать, — продолжал Ладислав, — А ты отвечать. Думаешь, мы, люди меча, допрашивать не умеем? Да мы только и делаем, что устанавливаем истину! Молчать бесполезно, спасать тебя некому. И выбор перед тобой прост — либо ты говоришь и умираешь легко — либо молчишь и умираешь нескоро. Выбор за тобой.

Сибби приподнял голову и хитро сверкнул левым глазом.

— Я знаю, что ты можешь говорить, — сказал Ладислав.

Но Сибби. А потом вдруг застонал, но глухо и в другой, новой тональности. После стон заглох, губы раскылись и он выплюнул прочь что-то красное, похожее на губку.

Это что-то ударилось об стену и упало на песок.

Милон подошёл и потрогал его носком сапога.

— Похоже, это язык, — сообщил оруженосец, тоном человека, повидавшего и не такие страсти- Похоже, он его откусил.

Он подошёл к монаху и попробовал носком губы. Послышался стон, и изо рта хлынул поток крови.

Даже Ладиславу было видно, что глаза монаха уже закатились и стонет он бестолку.

Юный барон ждал, пока не прекратились конвульсии. Потом вытащил меч и посмотрел на оруженосца.

— Как по-твоему, сдох? — спросил он.

— Не могу знать, ваша светлость.

— Ладно, для верности, — Ладислав снова встал в позицию с широко расставленными ногами. Размахнулся, ударил — и голова проклятого монаха покатилась прочь, в воду, окрасив лужу алыми струями.

Глава 25. Истребление предателей

44. Квендульф, искатель приключений

Морской рассвет, солёный и прохладный. Как приятно просыпаться у моря, когда ты не в цепях и не должен грести. Только знакомый плеск смущал — так плещется вода под лодкой, и значит, снова придётся грести…

Квендульф отлично чувствовал, что на руках нет оков — но открывать глаза всё равно не хотелось. Какое-то время он так и лежал, проснувшийся, но якобы спящий.

Наконец, это ему наскучило и он поднял веки.

За окном — малиновое сияние солнца. А перед окном, в деревянной бадьё, плескался обнажённый Арад-Нинкилим. Смуглый и тонкий, с распущенными длинными волосами, похожими на ленты, он казался намного меньше, чем в одеянии мага.

— Кстати, доброе утро, — произнёс Квендульф, — Я думал, ты скромный и стеснительный.

— Я не знаю обычаев твоего народа, — ответил Арад-Нинкилим, промывая волосы, — Но думаю, между мужчинами такое нормально

— Это да. Я просто слышал, что вы, в священных городах, очень беспокоитесь о таких делах. У вас считается, что нехорошо тело показывать.

— Это так, — согласился Арад-Нинкилим, — Но мы — не в священных городах.

Он выбрался из бадьи и начал вытираться. Светлое полотенце на фоне смуглого тела смотрелось необычно.

— Если ты хочешь совершить омовение, делай это сейчас, — посоветовал маг, — Ближе к полудню пресной воды не достать. Все едят, пьют, варят.

— Спасибо за заботу, — Квендульф поднялся и сел, растирая переносицу. Кажется, вчера и не пил вчера. А если и выпил, то немного. Но голова всё равно чугунная.

Наверное, это невзгоды. Бьют по голове сильнее любого вина. Пока опасность была рядом, он не замечал этой свинцовой усталости. Но вот он впервые за много дней просыпается, не окружённый врагами. Опасность ушла, и усталость заполнила её место.

Ладно, рассуждать нечего, надо вставать. Квендульф поднялся и заковылял к бадье. Сейчас помоемся — и полегчает.

Арад-Нинкилим расчёсывая волосы деревянным гребнем. Казалось, что тёплая вода в бадье пахнет его телом. И всё равно она была лучше — прозрачная, без ила и мерзких стрекоз.

— Эти люди готовят мятеж, — заметил маг.

— Пусть готовят, что хотят, — Квендульф с наслаждением плескался в воде, — Я своё отбунтовал. Я теперь мирный житель.

Сейчас он впервые задумался о своём теле. Он был не в лучшем виде после ночи мятежа и двух недель на грани рабства. А так потемневшее от загара, но по-прежнему белое тело казалось ему совсем обычным. Если бы в их комнате вдруг оказалась посторонняя девушка, она бы выбрала Арад-Нинкилима. Никаких сомнений.

К тому же Арад-Ниникилим — маг. А девушки всегда ждут от мужчины чуда. Достаточно вспомнить Гесту.

Интересно, что с ней сейчас? Почему-то хотелось, чтобы с ней было что-то ужасное.

— Ты говорил, что Ашшурам-Аппи выкупил твоих друзей, — говорил Арад-Нинкилим, — Мы их. правда, не видели, но я уверен, что они ещё с ним. Неужели ты не хочешь помочь бывшим соратникам. Многие из них угодили в эту беду по той же причине, что и ты.

— Я не удивлюсь, что выкупленных рабов больше нет, — ответил Квендульф, — Вдруг он их где-нибудь в горах потерял, или нечаянно съел за завтраком.

— Да, я соглашусь. Для человека с умом и аппетитом Ашшурам-Аппи такое возможно. А вот вопрос куда более важны. Что возможно для тебя?

Квендульф снова посмотрел на приятеля. Арад-Нинкилим, как ни в чём не бывало, завязывал волосы. Юный маг был из тех редких людей, кто выглядит невозмутимо, даже когда стоит совершенно обнажённым.

А вот Квендульфу было неудобно — и быть обнажённым, и отвечать на такие вопросы.