Небо Ночи (СИ)

На необитаемом острове в окружении руин, дикой природы и Деймона, как экскурсовода, было не скучно даже спустя четверть суток. У Тсуны, конечно, были некоторые смутные подозрения, которые, что страшно, поддерживала интуиция: находясь совсем уж вдали от цивилизации и людей, у Хранителя окончательно сломаются рамки, и тогда уже Вендиче точно прибьют Туман за покусительство на святое. Тсуна старался не думать о своей участи, потому как это было неловко — раз, и он давно знал, что его Туман голоден до прикосновений — два. Передёрнув плечами, он невольно позавидовал брату, что у него таких проблем с Хранителями нет.

Ночь преподносит ему сюрпризы и новые поводы для секретов и молчания до скончания веков. Тсуна смотрит в тёмные глаза, в которых гибнет что-то очень важное, и в следующую секунду оказывается лежащим на земле. Туман держал крепко, и находился здесь-и-не-здесь одновременно.

— Небеса, почему вы так жестоки? — на итальянском спрашивает Деймон Спейд, который перешагнул тонкую границу дозволенного и хотел себе Небо; хотел его пламя, силу, душу; хотел его тепло, голос, тело.

Бежать некуда; Туман жадный, властный, падший и отчаянный; Деймон хочет-хочет-хочет его себе и не делить ни с кем. Чёртов собственник, — думает Тсуна, когда его кусают в шею; кусают сильно, до крови — долго не сойдёт; избавляют его от куртки и футболки, словно их и не было — грунтовая земля кажется теплее ледяных пальцев, что увлечённо пересчитывают рёбра. Взывать к голосу разума — бесполезно; проявлять сопротивление — травмоопасно; можно только позволять Туману творить непотребства и вливать всё пламя, какое есть, надеясь, что это поможет утихомирить его — пустота внутри этого человека такая же обширная, как и прежде.

Небу не хватает воздуха от долгого поцелуя, а Туман, кажется, получает удовольствия от удушения — Тсуна думал, что хуже быть не может, но походу его Хранитель садо-мазохист; блестяще. Тсуна готов поспорить, что Деймон везде: слишком много прикосновений, слишком много касаний ледяных губ на коже, слишком много вокруг синеватого пламени. И глаза у него под цвет пламени: мутные и тёмно-синие, как море в ночи. Тсуна улыбается этому сравнению, когда ему кусают губы — участие необязательно, но любая реакция благосклонно влияет на сходящий с ума Туман. Небо улыбается-улыбается, зарываясь горячими пальцами в волосы и тянет на себя; Небо восхитительно горячее и позволяет согреться навечно замёрзшему Туману; Небо улыбается непроглядной тьме внутри него, и что-то обрывается, что-то останавливается, жажда притупляется и его тянет спать.

Тсуна облегчённо выдыхает, глядя на неполную луну — Деймон сопит под боком, опаляя ухо холодом. Тсуна малодушно думает, что в этот раз его пронесло. И, пожалуй, его Хранителя никто не убьёт, если ничего не узнает, ага.

Комментарий к

*verpa - стоящий хуй пидараса (вот настолько Бермуда хорошего мнении о Спейде, не то чтобы он был не прав…)

Листаю я такая арты и решаю поделиться с вами:

https://sun9-3.userapi.com/c855424/v855424915/e7bf6/ZN0sq-hEw2M.jpg

========== Часть 18 ==========

Сложно сказать, кто удивился больше этой встрече: Ашира с его Хранителями, которые преследовали Шимон; Вендиче, которые безуспешно потратили двадцать дней на поиски своего Неба, но работу никто не отменял, а потому он стояли здесь со шкатулками воспоминаний; или же сам Тсуна, который шёл сюда не меньше километра, потому что услышал слишком громкий звук для подобного места. Тсуна резко вспомнил, что на нём сейчас совершенно не его одежда, а та которую он смог найти здесь, да ещё и старинную; что он весь грязи и пыли; и что открытые участки кожи в широком вороте, не с его плеча рубашки, являет всем любопытным и синяки, и засосы, и укусы на шее, ключицах, плечах — возможно, пора собирать деньги на похороны единственного Хранителя. Но вместо этого Тсуна знакомо улыбается и опирается плечом о ствол широкого дерева.

— Господа, а вы здесь какими судьбами, если не за мной? — и укорил, и вежливо задал вопрос, и осадил, и возмутился их невежественным поведением. Время наедине со Спейдом явно не прошло даром. Тсуна скрестил руки на груди и выжидающе обвёл всех взглядом. — Ладно, раз никто не хочет говорить, я пойду, — он пожал острыми плечами и оттолкнулся от дерева, — передайте дяде, что я жив, здоров и питаюсь три раза в день, — в последнее утверждение никто не поверил, так как тело выглядело ещё более тощим, чем раньше. Не объяснять же им, что всё пламя, которое не для Вендикаре, уходит исключительно на здравомыслие Деймона. Тсуне и так кажется, что каждую ночь он ходит по краю, а там либо плотские утехи, либо смерть — и то, и другое от рук Хранителя. Невольно Тсуна восхитился своим предком, и как только Джотто осаждал столь опасно балансирующую личность?