Небо памяти. Творческая биография поэта

В эти дни Семен Гудзенко и Юрий Левитанский написали слова песни, фактически ставшей гимном ОМСБОНа. Об этой песне, звучавшей на улицах осажденной Москвы, о ее важной роли потом напишут многие мемуаристы. Есть упоминания и о других стихотворных текстах, сочиненных Гудзенко и Левитанским на мотивы популярных тогда песен.

«Я проснулся от света, ударившего в глаза, – вспоминал В. Кардин. – Надо мной с карманным фонариком в руке склонился политрук.

– Товарищ боец, товарищ боец, вставайте, надо немедленно написать песню.

– Какую песню? – оторопело переспрашивал я.

– Патриотическую. Про Москву. Приказ командования.

– Я не умею сочинять песни.

– То есть как не умеете? – теперь уже политрук был ошарашен. Он, видно, успел доложить, что у него имеются специалисты по части песен, а тут – “не умею”. – Раз приказано, должны уметь.

– Вы не того разбудили, – оправдывался я, – вон спят красноармейцы Левитанский и Гудзенко. Это по их линии…»[27].

Семен Гудзенко записал в своем дневнике:

«Темна Тверская. Мы идем обедать с винтовками и пулеметами. Осень 1941 г. На Садовом баррикады. Мы поем песню о Москве. Авторы – я и Юрка (Левитанский. – Л.Г.)»[28].

Уточним: авторы слов. Песню пели на мотив суперпопулярной в ИФЛИ, а потом и во всей стране «Бригантины» Павла Когана и Георгия Лепского.

Звери рвутся к городу родному,
Самолеты кружатся в ночи́,
Но врага за каждым домом
Встретят пулей патриоты-москвичи.

Припев:

Слышен гул орудий отдаленный,
Самолеты кружатся в ночи́.
Шаг чеканят батальоны.
В бой за красную столицу, москвичи!

Мы за все сполна ответим гадам,

Отомстим за наши города.
Нет патронов – бей прикладом,
Чтоб от гада не осталось и следа!
[Припев]

Наша слава вспоена веками,

В песнях слава воина жива.
На последний бой с врагами
Поднимается рабочая Москва.
[Припев]

Эту песню пели почти всегда, когда солдаты шли строем.

Появление на улицах Москвы подтянутых солдат в строю с полной боевой выкладкой и их песня, утверждавшая: «Мы не отдадим Москвы», имели огромное мобилизующее и психологическое воздействие на жителей осажденной столицы. И авторы книги – свидетели того, как хмурые лица москвичей светлели, выражая надежду. Люди видели, что Москва имеет надежных и крепких защитников[29].

Ситуация на фронте менялась. Командование приняло решение передислоцировать ОМСБОН в Подмосковье, чтобы встретить врага лицом к лицу.

16 ноября 1941 года подразделения ОМСБОНа были подняты по тревоге и отправлены в район Клина.

За центром Москвы начинался настоящий фронт. Бойцы с любопытством и удивлением озирались по сторонам. Миновав Белорусский вокзал, сразу за границей сектора батальона колонна автомашин въехала в маскировочный туннель, образованный сеткой, натянутой вдоль шоссе на уровне фонарных столбов. Поверх сетки были набросаны ветки и желтые листья. Шоссе возле стадиона «Динамо» и Боткинского проезда пересекала железобетонная баррикада с пулеметными амбразурами. В ней были оставлены два проема для пропуска автомашин. В районе Сокола маскировочный тоннель заканчивался. Вдоль дороги торчали бетонные укрепления, противотанковые ежи и надолбы. На развилке дорог к Волоколамску и Ленинграду женщины и подростки копали противотанковый ров, укладывали в штабеля мешки с песком.

«О противнике мы знали немного, – вспоминал Илья Давыдов, – только то, что он под Волоколамском, за Московским морем и где-то в Калининской области, далеко за Клином. Но уже за Солнечногорском темп движения резко снизился. Следом, пытаясь нас обогнать, шли танки и кавалерия. Оседланные лошади стояли в кузовах автомашин седло к седлу. Укрываясь от снега и ветра, к ним прижимались смуглые низкорослые кавалеристы. Сутолока на шоссе продолжалась до самого Клина. В городе обстановка оказалась не лучше. На узких улицах полно артиллерии, автомашин и пехоты. Группы красноармейцев отыскивали свои части. На окраинах трудились тысячи людей – копали противотанковые рвы»[30].