Небо. Самолет. Студенты

В конце концов, раз подруге так нужен Эдик, пусть она получит своего Эдика, а там уже разберется, что с этим трофеем делать. Или не делать, а просто завоевать, и потом… скажем, водрузить на полку и забыть. Да, так будет лучше всего.

ГЛАВА 3. Музей. Самолет. Вода

Что сказать – удача явно была на стороне Марины.

По прибытии в музей их построили и разбили на три группы по десять человек. Вышло в каждой по три девчонки и семь парней, каждая группа получила по самолету (или вертолёту), ведру воды и вороху тряпок. Воду полагалось набирать из шланга возле входа и разбавлять моющим средством. Вокруг самолетов-кандидатов на помывку уже были выставлены строительные козлы и стремянки.

– А как же обед? – обеспокоились парни.

– Обед на аэродроме в столовой для сотрудников.

– На аэродроме? – оживилась Марина. До того момента она с ужасом переводила взгляд с грязных ведер и тряпок на свои тонкие белые брючки, и обратно.

– А как до него добираться? – не понял Данил.

Музей примыкал к зданию аэропорта, из которого осуществлялись регулярные рейсы, в том числе зарубежные, но через аэропорт и взлетно-посадочную полосу студентов, понятное дело, никто не пустит. Это как минимум опасно и незаконно. Аэродромом же считалась территория учебная, примыкающая к аэропортовой зоне, там обычно учились пилоты, собирались сотрудники и так далее.

Тома не помнила, что там происходило еще.

Год назад их возили на экскурсию, что-то рассказывали и даже разрешили осмотреть стоящие в ангарах самолеты, которые еще не считались музейной рухлядью, но и на новинку авиационной техники не тянули, и в итоге просто… стояли. Столовую они тогда тоже посетили, то было скромное одноэтажное строение с микро-зоной раздачи и десятком столиков в два ряда, но вот незадача – находилось оно так далеко от музея, что пешком топать туда не менее получаса. А то и больше! Учитывая, что на улице июнь, за время этого путешествия можно сгореть напрочь, и никакого обеда не захочется. Кажется, придется брать что-то с собой… правда, посмотрев на подругу, Тома поняла: нет, не придется. Эдик, любовь, все дела.

– Вас будет возить Дмитрий Михайлович на автобусе. А еще можно пройтись пешком – через лес тут всего ничего, заодно и подышите.

– Три километра в одну сторону, – отрапортовала Дашка Сорокина, глянув карту на телефоне. – А можно не обедать, но уйти на час раньше?

– Пожалуй, можно, – ответила Светлана Анатольевна.

После такой новости все решили от обеда отказаться. Минус час изнурительной практики – уже подарок, учитывая, что у них тут практически полноценный рабочий день намечается. И не сказать, что самый полезный – так, работа за зачет на первом курсе. И даже не в службе безопасности. Впрочем, туда они и в следующем году не попадут – после второго курса их ждала практика по медицине катастроф и выживанию в экстремальных условиях. Вот это уже звучит лучше уборки старых самолетов.

– Во сколько можно уходить на обед? – нетерпеливо спросила Марина.

– Обед? Разве мы не решили уходить раньше?

Надежды Светланы Анатольевны рухнули вместе с ответом Марины:

– Нет, я хочу обед.

– Уверена? Если большая часть группы будет уезжать, то оставшимся придется добираться до дома самостоятельно, автобус уедет с большинством, – кажется, молодая экологичка и сама мечтала сбегать пораньше.

– У нас же есть расписание!

– Оно гибкое, за что все и проголосовали.

– Оно было утверждено деканом! Разве…

Тома взяла подругу за руку и улыбнулась:

– Мы доберемся сами! – как говорится, раз подписалась на авантюру, иди до конца. В конце концов, тут недалеко есть остановка и до города действительно можно добраться без проблем.

– Отлично! – обрадовалась Светлана Анатольевна и хлопнула в ладоши: – Тогда за работу! В конце дня вас будет проверять директор музея Генрих Маркович лично, его отчет о проделанной работе потом дойдет до деканата, так что никакой лени! Вперед, вперед!

И все покорно разошлись по своим самолетам.

Томе и ее подругам достался стоящий в самом дальнем углу Як-12. На правом крыле красно-белая краска облупилась почти полностью, шасси утопли в земле, из-за чего самолет кренился вправо, на лобовом стекле ползла внушительная трещина… печальное зрелище. Не музей, а настоящее кладбище, прямо как в песне.

А на небе в это время летали самолеты совсем другие – новенькие, блестящие. Практика у пилотов начиналась с третьего курса и продолжалась до самого выпуска, летали в порядке очереди на двух разных самолетах, летали летом и зимой, днем и по ночам. Так выходило, что над музеем петляли особенно часто, и слышался каждый такой пролет сверху.

К Томе подошел Жека – их старшина – и протянул тряпку: