Небо Сталинграда. Смертельная рана люфтваффе

– Он увидел… он увидел, что… фашистские самолеты близко, и начал всех нас прятать в эту воронку… На грузовике оставалось только двое ребят… Да, да!.. Карменсита и Пепито!.. Когда фашисты сбросили первые бомбы… Феликс Альенде побежал туда… к грузовику, но в этот момент недалеко от него разорвалась бомба и грузовик перевернулся… Карменсита и Пепито до сих пор не могут говорить от страха… Их только немного поцарапало, а бедный Альенде заплатил своей жизнью, чтобы спасти их…

Машина не получила существенных повреждений. Ее лишь опрокинуло взрывной волной.

С большим трудом удалось перевернуть грузовик. Пришел в себя чудом оставшийся в живых водитель. Дети, прощаясь, бросились на шею взрослым испанцам, плакали, крепко прижимались к ним. Многие из них были сиротами, а если у кого и остались родители, то сейчас их разделяли тысячи и тысячи километров.

До самого поворота дороги сквозь облака пыли и дыма Паскуаль и Доминго видели, как малыши, усевшись в грузовик, все махали и махали им вслед своими ручонками.

Мероньо Ф. И снова в бой / Лит. запись Ткаченко В.Г. – М.: Воениздат, 1977.

19.08.1942 г

Первый боевой вылет состоялся 19 августа. Вел эскадрилью сам командир полка Белый. Полетели на бомбежку переправы через Дон в районе Калача, которая усиленно прикрывалась снизу зенитной артиллерией и сверху «мессерами». Командир был опытный, с высоким авторитетом, в прошлом инспектор по технике пилотирования, имел боевой опыт вождения самолетов, так что отбомбились удачно, и вся девятка вернулась полностью. В этот же день полетела вторая эскадрилья, и в том числе мой самолет. Командиром экипажа был Костя Чайкин. И они опять полетели бомбить ту же переправу у Калача, и было сбито четыре самолета, в том числе и мой. Погиб стрелок, штурман попал в больницу, Костя был ранен, но все-таки добрался до полка и рассказал следующее: их перехватили «мессеры», обстреляли, и один из двигателей остановился, он решил сесть в степи, шасси выпустил, а шины были пробиты пулями. Самолет скапотировал. А о том, что фюзеляж лопнул, он ничего не сказал. Сказал, что надо заменить колеса, и тогда самолет можно поставить, и он взлетит.

Инженер полка, у нас такой был Шапиро, приказал мне взять в помощь механика, необходимый инструмент, отремонтировать на месте и доложить. Мы взяли в дополнение резиновые подъемники, ну типа матраца, надувные. И тут началась моя трудная двухнедельная командировка.

Мы на машине поехали по Волго-Ахтубинской пойме. Когда проехали километров тридцать, мы увидели, что над Сталинградом сплошной дым. Город горел.

Костя сел на вынужденную около Райгорода, там был 76-й укрепрайон. Мне нужно было обязательно разузнать обстановку в штабе 8-й Воздушной армии, в Сталинграде.

Мы доехали до паромной переправы, как раз напротив Сталинграда, туда отправлялись паромы с танками, с пушками, а обратно в основном везли раненых. Немцы Сталинград уже «запаковали» – заминировали Волгу, и поэтому скопилось очень много теплоходов с ранеными, барж с горючим, с боеприпасами, с бомбами. И немцы это пока не трогали, в основном бомбили только город.

Была опасность, что если я переберусь с машиной в Сталинград, то обратно меня могут не пропустить. Поэтому я механику сказал:

– Ждите меня здесь. Я переправлюсь, чтобы узнать обстановку.

Конечно, был риск, что и меня обратно могли не пустить. Там как раз стоял небольшой паром, на котором был один танк и обслуживающий взвод солдат. Я подошел к командиру, сказал, что мне нужно. Он согласился переправить меня.

Только мы до середины Волги доехали – начался налет немцев. Город горел вовсю, по Волге нефть плыла и горела, пожар вдоль всего порта, портовых сооружений. Наш паром поэтому пошел южнее, ниже по Волге. Там пристал, и я вышел на берег. В городе было страшно, даже пройти по улице невозможно – пожары настолько сильные, что, идя по улице, можно было опалиться. В конце концов я добрался до штаба 8-й армии, предоставил свои документы. Мне сказали:

– Там помимо вашего Пе‐2 еще два самолета, Ил‐2 и Як стоят. Вот точно в таком же положении, как ваш. Вы получаете задание организовать эвакуацию всех трех самолетов. Мы тебе дадим команду, в Райгород приедет ремонтный взвод и три машины.

Еще выдали мне «индульгенцию», чтобы меня выпустили из Сталинграда. Я встретился с командиром ремонтного взвода, сказал куда ехать, договорился, чтобы он встал в семь часов у укрепрайона и меня ждал. А сам поехал на переправу. Переправился через Волгу, нашел свою машину, механика. В районе поселка Средняя Ахтуба переправились через Ахтубу. С большими приключениями и больше суток мы добирались до Райгорода. В это время бригада ремонтная уже туда прибыла. В связи с тем, что немцы были уже близко, приняли решение идти к самолетам в ночное время. А на рассвете я увидел, что на фюзеляже нашего Пе‐2 трещина и восстановить этот самолет на месте нельзя. Единственное, что можно сделать, – отвезти его в Ленинск, где находилась ремонтная база.