Небо цвета стали

Кеннет впервые видел Хаса настолько возбужденным. Куда-то исчез желчный, ироничный старик, и появился сильный племенной шаман, собирающий собственную Силу, – что лейтенант понял, ощутив, как встают дыбом его волосы, а во рту скапливается слюна.

– Что происходит?

Мурашки прошли.

– Ничего… ничего, – покачал головой колдун. – Старые легенды и сказки. Я не знаю ни где он был, ни как оттуда вышел, но если бы он этого не сделал – все равно через несколько дней умер бы от истощения. Ты доволен? Впрочем, – улыбнулся Хас злобно, – об этом трупе тебе нужно говорить не со мной.

Кеннет проглотил непроизвольное «а с кем?», поскольку был твердо уверен, что взамен он услышит лишь какую-то раздражающую остроту.

– Это все?

– Верно. Еще одно, он… – Старик неожиданно замолчал: – Он не поддался отчаянию, не плакал и не молил Судьбу о жизни. Был крепким человеком.

– Хорошо. Вы сумеете отослать его тело в крепость? И не найдется ли у вас пера и куска бумаги? Я должен написать рапорт и отправить его вместе с телом.

– Мы люди цивилизованные. Найдем даже чернила. А о нем – не беспокойся: носилки, четыре бегуна, несколько перемен, и через пару дней он будет дома.

– Хорошо. Тогда пошли со мною, осмотришь ту щель.

– Ты ее уже нашел?

– Еще нет, но я же умею читать карту.

* * *

Щель как щель. Скальная стена, в которую упиралась грань, в этом месте наверняка имела полмили высоты, однако посредине ее бежал раскол. Как если бы великан пытался испытать на ней качество своего топора. Хорошо скрытая расщелина пряталась в каменных изломах и неровностях, и нужно было немалое счастье, чтобы ее вообще обнаружить. Или – нужно было иметь карту.

Кеннет исследовал проход вместе с Хасом и Анд’эверсом. Позади них, на всей грани, кипела работа. Обозначали трассу, на этот раз шириной как минимум в четыре фургона, убирали камни и валуны, засыпали трещины в изножье.

Могучий предводитель каравана без колебаний вошел в глубь расщелины. Раскинул руки, упираясь ладонями в скалу.

– Узко.

– Я говорил. – Кеннет задрал голову, щель расширялась кверху, на высоте каких-то двадцати футов была уже вдвое шире. – Если бы ваши фургоны могли летать – могли бы пробраться поверху. А так придется рубить. Эта скала довольно мягкая, через десять дней вы будете по ту сторону.

Хас издал странный звук, наполовину фырканье – наполовину хихиканье.

– Летать, говоришь. Ну, лейтенант, нужно тебе признаться, что голова у тебя мудрая. И если захочешь – увидишь летающие фургоны.

И Кеннет увидел.

Сперва Фургонщики очистили скалу на подходе, убирая каменное крошево. Одновременно сбивали рамы из деревянных стволов: два ствола вертикально, один соединяющий их наверху и два скрещивающихся посредине. Начали их монтировать и с другого конца прохода. Ставили такую раму между стенами и крыли досками, создавая высокий, в десять футов, помост. В некоторых местах они довольствовались лишь тем, что клали горизонтальную балку, опирающуюся в скалу, в других же – устанавливали по несколько рам рядом, чтобы усилить крепость. Оставляли они здесь небольшое богатство, поскольку использовали лишь лучшие из сортов дерева, но, как видно, деньги не представляли для них проблемы. Кеннет даже не пытался подсчитывать расходы – в отличие от некоторых из его людей.

– Это кедр, – выказал столярские знания Берф. – Причем почти наверняка из западного Эверенна, потому что лишь там растут такие большие деревья. А одна кедровая балка стоит где-то пару оргов.

– Целых два?

– Это ценная древесина, господин лейтенант. Твердое, почти без сучков, хорошо противостоит воде, морозу и ветру. В моих родных местах есть кедровый мост, которому уже триста лет. Немногие каменные столько выдержат. А эти… На одном фургоне они везли где-то двадцать балок, опорожнили их уже с сотню. Две тысячи кедровых балок – это четыре тысячи оргов. А тот мост, по которому мы ранее переправлялись? Пошло на него немногим меньше дерева. С деньгами они не считаются.

Несколько прислушивавшихся солдат принялись кивать, похоже удивленные расточительностью верданно. Только Велергорф широко ощерился:

– Берф, а сколько?

– Кого?

– Ну Фургонщиков. Сто пятьдесят? Двести тысяч?

– Более-менее. И что с того?

– Ну и сколько каждый из них должен был вложить, чтобы купить это дерево? Парень, ты глядишь на реку золота, а видишь лишь медяк в ее потоке.

– Река золота? Медяк?

Велергорф вздохнул и воздел очи горе́. Очень драматически.