Небо в алмазах

В 1970 году вышли отдельным сборником в Воениздате его «Морские истории». Есть в этих историях и далекие времена, и первые годы революции, и годы минувшей войны.

И — «Досуги старого адмирала»...

* * *

...Это утро адмирала Н. Г. Кузнецова началось с телефонного звонка И. С. Исакова:

— Через десять минут буду у вашего подъезда.

Так очутились они неподалеку от здания Московского университета.

Иван Степанович был очень рассеян. Разговор не клеился...

— Я думаю, после смерти все же назовут один из эсминцев моим именем. Ведь у меня не остается потомства... — тихо сказал Исаков.

Видимо, были это сокровенные его мысли, высказанные вслух старому товарищу.

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти четыре шага...

Ему до смерти оставалось тогда пять дней.

* * *

Ракетный корабль «Адмирал Исаков» находится сейчас в составе Военно-Морского Флота Советского Союза.

В КОНЦЕ СОРОКОВЫХ ГОДОВ...

М. И. Ромм решил ставить двухсерийный фильм по моему сценарию «Адмирал Ушаков».

Сценарий долго до того блуждал по закоулкам киностудий — все не находились охотники. Студия «Мосфильм» предложила сценарий Всеволоду Пудовкину — отказался: после «Адмирала Нахимова» ему хотелось совершить прыжок из истории в современность, и Всеволод Илларионович стал горячо уговаривать написать ему сценарий о современном Военно-Морском Флоте. Но я к этому труду тогда не был готов.

Владимир Петров сказал, что писал он уже сценарий об Ушакове совместно с прозаиком Анатолием Виноградовым, автором романа «Три цвета времени». Но что-то у них не сложилось, а по второму разу идти назад, в историю, к адмиралу Ушакову, у него нет, как он выразился, «творческого аппетита».

Был таковой у Сергея Юткевича, написавшего мне об этом большое письмо; был таковой и у Ефима Дзигана, постановщика «Мы из Кронштадта», но в те времена и тот и другой по разным причинам оказались не в чести у кинематографического начальства, и оно наотрез отказало обоим в их желаниях, несмотря на все ходатайства неприкаянного автора.

Он, автор, к тому времени, отчаявшись, написал на основе своего же сценария пьесу «Флаг адмирала». Пьеса была напечатана в журнале «Звезда», поставлена в Большом драматическом театре имени Горького в Ленинграде, в Центральном театре Советской Армии в Москве, получила Государственную премию; кинематограф вытащил из забвения валявшийся сценарий, он был отослан Ромму, и Ромм позвонил мне, сказал, что ставить будет, но не видит возможности уложиться в односерийную картину, есть единственный выход: будет двухсерийный фильм.

Я, сами понимаете, не сопротивлялся.

Ромма, человека свежего для Военно-Морского Флота — и тем более для флота восемнадцатого и девятнадцатого столетий, надо было спешно и капитально оснастить познаниями в военно-морском деле и в военно-морской истории.

До зарезу нужны были эрудированные консультанты, — где их возьмешь?

Один, верно, был — академик Евгений Викторович Тарле, о нем пойдет речь дальше...

Но Тарле мог быть консультантом, так сказать, гражданским, а Ромму требовался консультант военный и притом эрудированный, понимающий толк не только в истории, не только в военно-морском деле, но и в литературе.

И я обратился к Ивану Степановичу Исакову.

Исакова как раз тогда одолевал очередной приступ боли; его уложили на больничную койку, готовя к очередной операции.

Поехали с Роммом в больницу.

Познакомились — адмирал и режиссер.

Друг другу понравились.

Знакомство вскоре перешло в дружбу.

Даже домами.

Ольга Васильевна, строго оберегая покой мужа, очень фильтровала стремившихся к встречам с адмиралом по самым разным поводам ученых, военных, кинематографистов, журналистов.

Михаил Ильич был профильтрован и — допущен.

Свойственная Ромму экспансивность не подвела — влюбился в консультанта и страстью своей заразил всех участников будущих двух фильмов об адмирале Ушакове.

Среди них были и режиссеры-ассистенты, ученики его, Базелян и Чухрай, были операторы Шеленков и Иоланта Чен, был главный исполнитель, сам адмирал Ушаков, Федор Федорович, в лице артиста Ивана Переверзева, был тут и мой давний знакомец по Кронштадту, Борис Ливанов, и вся съемочная группа, без исключения, увлеклась адмиралом.

Тому были основания.

Начиная с неотразимого исаковского обаяния, пленившего всех.

Но не только.

Теоретическая, военно-морская, историческая эрудиция больного, но энергично вмешивавшегося во все вопросы труднейших съемок, в каждую их деталь главного консультанта оснастила всю группу и была поистине неоценима.