Небо в алмазах

Встречаю Кирилла Лаврова в гардеробе, у вешалки, после его выступления с трибуны Большого Кремлевского дворца — нравится, что по-прежнему не утратил милой застенчивости, скромности, присущей органически, непоказной и соединенной с чувством достоинства.

Нравится, что выдержал испытания — каковые многим и многим оказались не под силу, не по плечу — славой.

...Читаю пришедшие из уральской столицы интервью. Такое же, как и сам Лавров — деловое, без громкости, без фанаберии. Отвечая на вопросы, припоминает некоторые из ролей, в числе других и — в «Океане».

Роль Платонова показалась ему с чисто актерской точки зрения не слишком выгодной.

Сухой. Немногословный.

«Суконный человек». «Чаще неприятный, чем приятный».

«В общем, решили мы с режиссером, который начинал работу над «Океаном», — рассказывает Кирилл Лавров, — «осимпатичить» Платонова. Все-таки положительный герой! Увидев наш черновой результат, Г. А. Товстоногов спокойно сказал, что Платонова можно сыграть и так. Только это будет 1001‑й банальный характер «положительного героя».

И этой брошенной будто бы вскользь репликой весь «черновой результат» перечеркнул.

Уходя, добавил:

— Не спорьте с драматургом. Попробуйте понять Платонова, сложность его натуры, судьбы, личности... Сделайте его грубоватость, крутость чертами, связанными с сущностью характера. Ведь, в конце концов, его на самом деле любят матросы. Значит...

И, оборвав фразу, ушел.

Но этого было довольно.

Ключ был вручен на ходу.

И на ходу взят.

Лавров превратил роль в характер.

Но одним чужим ключом не открыть того, что открыл сам артист, не будь у него истинной художественной интуиции, не будь личного опыта — это я узнал позже: он был военным, служил на Дальнем Востоке, и не год, не два — семь лет...

Вернувшись из похода на «Сенявине», я засел за давно задуманную пьесу. Казалось, все налицо. И конфликт нащупан, и персонажи, и атмосфера.

Но вот застопорило.

И как раз с главным героем.

Не получался главный герой. Как ни кинь — выходило банально, прямолинейно, необаятельно.

Хотя в замысле все как будто правильно. Человек и — ответственность за человека.

Прервал работу, взял чемодан, поехал к знакомым морякам на Балтику.

И так случилось, что сразу нашел то, что искал — бывает это на тысячу один раз. Но — бывает.

РЕШАЮЩИЕ ШТРИХИ

Не то чтобы я занялся фотографированием примет нового молодого офицера — услышал самые разноречивые толки вокруг одной фигуры, и это-то привлекло. Одни полагали этого офицера слишком честолюбивым. Другие относили его даже к карьеристам. Третья называли редким талантом. Четвертые — бездарностью. Встретился с этим офицером сначала на корабле, которым он командовал, позже — на его квартире.

И хотя раньше казалось, что все мне ясно в облике современного молодого офицера, хотя там, в походе, я встречал таких офицеров, наблюдал их, разговаривал с ними, поражаясь порой их универсальной эрудицией, их схожестью с такими же молодыми людьми, работающими в науке, в литературе, в индустрии, выяснилось, что мне не хватало каких-то специфических деталей, которые помогли бы нанести решающие штрихи в портрете, набросанном раньше.

Владимир Семенович Пирумов, командир миноносца.

Забегая вперед, скажу, что потом по стечению обстоятельств во время репетиций «Океана» в Театре на Фонтанке Пирумов оказался в Ленинграде — учился там в академии. С великим удовольствием рекомендовал я этого офицера Г. Товстоногову в качестве военного консультанта, и фамилия капитана второго ранга В. Пирумова стояла на афише.

Эскадренный миноносец «Степенный», которым командовал Владимир Семенович Пирумов, когда я познакомился с ним, был лучшим кораблем соединения по боевой подготовке. Штурманская, артиллерийская и электромеханическая боевые части признаны были лучшими в соединении. А электромеханическая два года как прочно удерживала приз командующего флотом.

И сам главком, побывав на Балтике, записал в книге почетных посетителей корабля: «Желаю личному составу отличного эскадренного миноносца «Степенный» и впредь с достоинством нести это почетное звание, оставаться в рядах передовых кораблей Краснознаменного Балтийского флота...»

Всякий, кто знает, что такое морская служба на современном военном корабле, какой требует она отдачи, какого наистрожайшего исполнения каждым своих воинских обязанностей, поймет, чего стоила командиру и экипажу оценка, процитированная выше.

Можно добиться такой оценки муштрой? Наверно, можно.

Можно — «подвинчиванием гаек»?

Наверно, можно.

Нужно ли? Сомневаюсь.

И наверняка иным командирам кораблей, да прямо скажем, не только кораблей, покажется несколько странным эпиграф, которым предваряет В. С. Пирумов свои записки командира боевого военного корабля.

Не из книги адмирала Макарова эпиграф, хотя книга эта — настольная у Пирумова.

Не высеченные на памятнике флотоводцу в Кронштадте знаменитые макаровские слова, которые и сегодня звучат, к сожалению, столь же актуально: «Помни войну!»

И даже не цитата из трехтомника документов адмирала Ушакова, которые видел я в библиотеке Пирумова, у него на квартире...