Небо в мечтах (СИ)

Да, действительно, он там стоит. Но он там стоит совершенно не так, как представляла себе я. Красивый, в меру подкаченный пресс не закрыт тонкой тканью клетчатой рубашки, которая держится лишь на его плечах. Несколько родинок на мощной груди создают удивительное созвездие, по которому хочется провести рукой, соединяя. Хорошо заметный кадык, который сейчас привлекает внимание, как никогда раньше. И я, понимающая, что реально зависла.

Отмереть выходит не сразу, только под деликатное покашливание Кира, приводящее в чувства. Подняв взгляд к его лицу, замечаю, что вершинки губ тянутся вверх в довольно бесячей усмешке, а в глазах буквально пляшут бесенята, придумывающие мою кару, попутно именуемую “колкая фразочка от Астрофьева”.

Мои щёки вновь заливаются красным цветом, но, как могу убедиться по зеркалу, которое висит в кабинке, не таким ярким и откровенно бросающимся в глаза, что уже радует.

— Эта рубашка не подходит, — с привередливым лицом, пробежав по его фигуре, но теперь выделяя именно ткань, чтобы не зависнуть по второму кругу, тяну я, быстро находясь с ответом.

— Ну, конечно, — будто зная дело, подхватывает Кир, но по его лицу я чувствую, что хорошего тут ждать не придаётся. — Без неё ведь лучше.

— Не переоценивай себя, — бурчу, закатив глаза и скрестив руки на груди. Оттянув шторку обратно и мысленно послав просьбу мамы и свои честные порывы, разворачиваюсь, чтобы наконец купить что-нибудь и себе.

— Твой взгляд не способен переоценить, — догоняет меня бархатистый голос, от которого передёргивает.

Самоуверенный же ты гавнюк.

***

Почти полдня мы скитались по торговому центру, еле как находя в себе силы идти за мамой, которая, как истинный предводитель, возглавила нашу группу. Влад, будучи практически пуленепробиваемым к таким пыткам, просто шёл около неё, соглашаясь и подпинывая нас, за чем следовали долгие монологи от меня, ибо не видеть смысла в данном виде шоппинга - было моей изюминкой.

Кир же шёл почти безэмоционально, изредка вставляя едкие комментарии. Что характерно, держаться я старалась ближе к нему, выбрав эту тактику самой верной. Рядом с ним до меня почти не докапывались, редко просили примерить что-то — Влад с мамой сразу же начинали шушукаться о том, что у нас начинают налаживаться отношения, так что не стоит нас тревожить. Ну, то, что не убивает — делает нас сильнее.

Дома мы с моим сводным братом оказались к вечеру, абсолютно вымотанные и уставшие. У будущей супружеской пары оказалось в запасе ещё много сил, так что они пошли навёрстывать всё то, что не смогли с нами и пошли дальше по магазинам.

С Киром мы заморачиваться не стали, сразу же бухнулись на диван, удачно расположенный в зале, сбросив пакеты ещё в коридоре. Лежали мы там достаточно комично — подпирая друг друга плечом, дабы не скатиться и не принять уж совсем горизонтальное положение.

На это время все мои терзания были утрамбованы под грузом огромной усталости. Мне было пофиг, с кем я лежу и в каком виде и расстоянии. Главное — лежу и дышу, а ещё то, что до меня не докапываются.

— Надо вставать, — преодолевая себя, протянул старший, но попыток выполнить задуманное не изъявил.

— Уложи свой красивый пресс на диван и не беси меня, — с закрытыми глазами рыкнула я, даже не обдумывая сказанное. Всё получилось произвольно и, как обычно со мной бывает, не прошло мозговой центр.

— Я знал, что ты его оценила, — усмехнулся парень рваным выдохом. Уверенность в том, что он сейчас улыбается, была стопроцентная.

Не желая что-либо говорить, чтобы не ввести себя в худшее положение, я лишь неопределённо промычала.

Желания двигаться не было, ровно так же, как и говорить. Всё тело будто налилось свинцом, а голова немного болела, что я сбрасывала на вчерашнюю вечеринку.

Почувствовав, что опора, подпирающая мой бок, куда-то уходит, была выдвинута попытка остаться в вертикальном положении, но этого не вышло. Сил не было не то, чтобы двигаться, — даже элементарно говорить.

— Ксюш, — обеспокоенно протянули откуда-то сверху, прикрывая своей головой свет, идущий от лампочки. Через мгновение к моему лбу прижалась холодная ладонь, но сразу же была убрана. — Мелкая, мать твою, я говорил шапку одевай? — злобно выплюнул Кир, надавливая на мои плечи и помогая удобней улечься на диванчик.

— Не одевай, а надевай, — подняв кверху указательный палец, протянула я, всё ещё лёжа с закрытыми глазами. — И не трогай мою мать!

— Не трогаю, не трогаю, — поспешил исправиться старший, но голоса не изменил — всё то же бурчание, будто обвиняющее меня в чём-то.

Ощутив тепло пледа, аккуратно упавшего на мою тушку, я поспешила укутаться в него, натянув по максимуму до подбородка.

Осознание того, что симптомы, свойственные мне сейчас, совсем не вяжутся с похмельем, а скорее с обычной простудой, свалилось будто снежный ком. Тихо заскулив, я уткнулась носом в подушку, понимая, что меня ждёт мучительная неделька.

— Да я лучше умру, — полустон-полувсхлип вырвался с губ, а Кир где-то рядом обеспокоенно завозился, приложив свою ладонь к моему лбу.

Я чертовски не люблю болеть, и да, это говорит медик.