Небо в огне (СИ)

- Не я, - покачал головой Ханан Кеснек. – Не для себя. Гедимин Кет, тот, кто нанёс змею рану… он хотел бы получить эту вещь. Его народ умело докапывается до природы всего сущего. Может быть, они прочитают это щупальце, как ты прочёл бы связку нитей. Нет, не отдавай его мне. Держи при себе, так будет лучше.

- Ты говорил с Гедимином?! – охнул Алсек. – Он… он ранил Тзангола, и змей ничего ему не…

Даакех поднял руку, призывая к молчанию, и жрец шарахнулся к стене.

- Ты говорил о дороге Гвайны, - напомнил наместник.

- Я помню свои слова, - кивнул Ильюэ. – Мне нужно Око Згена в зените, двое стражей на тропе… и время, чтобы по ней успели уйти.

…Щит полыхал всё чаще, а по краям как будто вовсе не гас – удар за ударом сыпались на него с неба. Стаи тонакоатлей, дождавшись рассвета, поднялись в небо, и огненные плевки не пугали их. Среди сполохов, цепляясь длинными хвостами за крыши, метались Клоа, на лету вырывая куски из щита, перехватывая лучи полуденников, выпивая огненные шары и ввинчиваясь в защитные облака. На окраине, по кольцу стены, грохотали взрывы.

- Ладно, Алсек, - Хифинхелф выпустил жреца и отстранился, судорожно вздохнув. – Мне пора. Будет воля Аойгена – ещё встретимся.

Его толкнул торопящийся к складам младший жрец с тяжёлым кулём на спине. Из прорехи в куле свисали нити с узелками.

- Письма? – хмыкнул ящер.

- Книги, - нахмурился Алсек. – Память Эхекатлана. Твоё имя тоже там, Хиф, и… я выведу его на стене дома, если я вернусь, а ты – нет.

- Будет тебе, - махнул хвостом Хифинхелф. – Не хватит места для имён. Может, увидишь Гедимина, может, даже будешь с ним воевать с богами. Расскажешь мне потом, как это делается.

Подхватив копьё, ящер протиснулся сквозь строй ополченцев и пропал в узком дверном проёме. Алсек растерянно огляделся в поисках своего мешка книг, но его уже кто-то унёс – а на изыскателя в упор смотрел верховный жрец.

Алсеку не померещилось тогда, в полумраке, - его лицо было вымазано пеплом. Серые ленты пошли на повязки и примочки для раненых – теперь траур носили на коже…

- Подойди, Сонкойок, - негромко сказал Гвайясамин; его глаза были тусклы, как погасшие угли. – Нож Гванкара у тебя? Откуда?

Изыскатель, побагровев, запоздало прикрыл ладонью резную рукоять.

- Он сам вложил его в мою ладонь, - прошептал он, изо всех сил стараясь не отводить взгляд. – Почтеннейший Гванкар умер у меня на руках. Это его подарок.

Гвайясамин задумчиво кивнул, едва заметно пожав плечами.

- Значит, у него были причины… Хотел бы я их знать. Ты спал этой ночью? Крепко стоишь на ногах?

Алсек изумлённо мигнул.

- Хорошо, - сам себе ответил жрец, скользнув взглядом по его лицу. – Ты будешь держать двери Гвайны открытыми – здесь, в Эхекатлане, пока Ильюэ Ханан Кеснек прокладывает тропу к Реке. Атауску встанет рядом с тобой.

- П-почтенный Атауску?! – мигнул изыскатель. – Но ведь он – старший… и разве я смогу…

- Таков приказ сына Солнца, - бесстрастно отозвался Гвайясамин. – Веди себя достойно, Алсек Сонкойок.

- Но ведь ты… ты, почтеннейший Гвайясамин, удержал бы двери куда надёж… - заикнулся было изыскатель, но осёкся.

- Для меня найдётся занятие там, - жрец махнул рукой на далёкие гребни стен, озарённые пурпуром и янтарём. – Вы с Атауску уходите последними, он отныне – старший над всеми вами. Иди к водяной чаше, сын Солнца ждёт тебя.

Бесхвостый золотой корабль пролетел, едва не чиркнув по крышам шипами, и Алсек невольно пригнулся, а когда поднял взгляд, Гвайясамина рядом уже не было – только лязгнули каменные засовы, пропуская последний отряд.

…Взрывы гремели всё ближе, и небо было залито алым и янтарным пламенем от края до края, но Алсек видел только отсветы на стеклянной чешуе своей кольчуги – и то мельком, когда отводил завороженный взгляд от людей, столпившихся вокруг. Их уже было много, им едва хватало места во дворе, и отряд за отрядом прибывали со стен, бегом пробираясь по опустевшим кварталам. Ополченцы, и те, кто кормил их, и множество раненых, и последние крылатые коты, и переписчики в жёлтых накидках, и храмовые девы, и Саламандры в стеклянных коробах… Они толпились во дворе, но круг, в котором стояли четверо – Алсек, старший жрец Атауску, Ильюэ Ханан Кеснек и его белый кот – был пуст, и повелитель Шуна сосредоточенно чертил углём на мостовой линии и стрелки.

- Я пойду перрвым, - махнул хвостом Уску. – Повелитель, ррана твоя закррылась?

- Я не истеку кровью в пути, - Ильюэ бросил на него недовольный взгляд. – Когда ворота откроются широко, ты, Даакех Гвайкачи, поведёшь первый отряд. Идите быстро, не бойтесь толчков и ударов, но берегите раненых. Вы, Атауску и Алсек, не давайте воротам закрыться, пока последний беглец не скроется в них. Вы идёте последними – и ударите в гонг, прежде чем уйти.

«Да помогут боги тем, кто не успеет…» - Алсек покосился на полыхающее небо. Что-то на окраине взорвалось с оглушительным грохотом, и щит над городом на миг побелел.