Небо в огне (СИ)

Вода в древних трубах всегда была чистой и сладкой – и холодной, будто недавно пробилась из самых глубоких недр. Да и Зген на свет не скупился – полдень близился, и улицы залиты были белым прозрачным огнём. Алсек щурился на небо из-под ярко раскрашенного соломенного колпака.

- Все крыши, разумеется, заняты, - пробурчал Кинти, пихнув его в бок. – Ни тьмы не видно!

- Наверх смотри, - прошептал изыскатель, толкнув его в ответ. Внизу и так было тихо – три дня без горячей похлёбки и даже без отвара Орлиса настроили всех на задумчивый лад – а тут тишина стала почти ощутимой, и всем слышен стал усиливающийся шелест и тихий треск.

- Пятнадцать кораблей! – еле слышно выдохнул Кинти, запрокинув голову к небу. – Пятнадцать золотых кораблей!

Они летели от восточных ворот широким клином, держа строй, медленно выписывали круг над Эхекатланом, и золотая чешуя на их боках горела на солнце. Шипастые крылья, странные колючки и «глаза» на бортах, фигурные гребни и завитки, - ничто из этого не могло ни удержать их в воздухе, ни ускорить полёт, но они летели, и свет дробился на их шипах и чешуйках. За крыльями первого, едва не задевая соседей, тянулись хвосты алого огня. Алсек знал каждый из кораблей – их в Эхекатлане всего было четырнадцать. Пятнадцатый прилетел из Кештена – и ради него празднование задержали до полудня.

- Явар Эйна! Корабль Явар Эйны – красный! Ты видел его, видел? – Кинти от волнения едва не столкнул Алсека с мостков. Тот потёр ушибленные рёбра.

- Хвала Явар Эйне Ханан Кеснеку, что ты не переломал мне кости, - проворчал он. – Радостно видеть нашего властителя, но пихаться-то зачем?!

- Алсек, прости, - прошептал Кинти и снова запрокинул голову. – Тонакоатли! Все тридцать! И мегины – целая стая!

Ширококрылые боевые полуденники на этот раз не маячили точками высоко в небесах – они снизились так, что можно было пересчитать перья на их хвостах и пышных гребнях. Клин золотых кораблей уже повернул от Западной Улицы к северу, и тонакоатли летели за ним, и прозрачная тень от их крыльев падала на весь город. Воины в белой и жёлтой броне восседали на их спинах, жёлтым огнём горели боевые жезлы в их руках. Полуденники, придавленные к земле непривычной тяжестью, плыли над Эхекатланом медленно, величаво, до поры оттеснив с неба стаю летучих мышей.

Мегины, увешанные бубенцами и ленточками, летели плотным облаком, то расходясь в разные стороны и выписывая спирали и петли в вышине, то сходясь так тесно, что едва не цепляли друг друга крыльями. Все воины Вегмийи, кому не хватило места на полуденниках, оседлали мышей – но на всех мышей не хватило уже воинов Вегмийи, и замыкали стаю летуны попроще – городские стражники-Ти-Нау, малый гарнизон наместника. Пока звон в небесах не прекратился, Алсек вниз не смотрел – пока последняя мышь не пролетит полный круг, пешую армию на площадь не выпустят, и выглядывать там нечего.

«Явар Эйна прибыл… Нечасто мы тут видим его, это верно,» - покачал головой изыскатель. Кое-что на небе казалось ему неправильным, и сначала он списал это на сполохи в глазах от золотой брони и красного пламени, но теперь убедился – ему не чудится.

- Алсек! – зашипел Кинти и едва удержался, чтобы снова не пихнуть жреца локтем. В просвете улицы засверкали красные чешуи и отполированные бронзовые пластины – четыре сотни Гларрхна, наёмное войско Эхекатлана, по кругу обходили Храм Солнца. Алсек щурился, пытаясь угадать, кого из знакомых он видит, - кто несёт знамёна отрядов, кто идёт во главе? Над площадью негромко рокотали барабаны, и пересвист флейт был монотонным и тоскливым.

Аманкайя, семейство Льянки – ради праздников они, как и все земледельцы, выбрались из полей – и почтенный Шафкат вместе с крылатой кошкой, - все они стояли сейчас на крышах. Где-то в Медной Четверти поднялся на крышу и Янрек Сонкойок с жёнами и детьми – наверное, им видно было чуточку получше.

За красной чешуёй и змеиными знамёнами поплыли синие плащи, барабаны смолкли, флейты засвистели веселее, - храмовые девы обходили площадь, тяжёлые блюда и чаши были в их руках. Алсек про себя пересчитывал плащи – дев в храме Эхекатлана было слишком мало, и вместе с ними едва ли не каждый праздник выходили жёны почтеннейшего Даакеха и Гвайясамина. Длинной вереницей поднимались они вверх по ступеням, складывая принесённое к алтарю. Сощурившись, Алсек видел на вершине чёрный плащ Гвайясамина и красно-золотое одеяние Явар Эйны.

- Алсек! – снова зашипел над ухом Кинти, указывая на площадь. Из переулка выводили крупного кумана. Никакой упряжи на нём не было, кроме разукрашенной перьями и бахромой узды. Ящер шёл спокойно, его голова странно качалась из стороны в сторону, иногда он будто приходил в себя, приподнимал её, но снова ронял на грудь. За ним, чуть в отдалении, вели ещё троих.