Небо в Океане

— Солнце, я просто хочу, чтобы тебе было комфортно, — парень нежно поцеловал меня в кончик носа и невесомо коснулся губ, — соглашайся, пожалуйста, иначе мы так никогда не выедем.

«Не соглашайся!» — в панике кричал внутренний голос, подкидывая все новые и новые повороты событий, при положительном ответе: начиная от банального похищения меня Марковым, заканчивая страшной аварией, что случилась в результате нашей эмоциональной ссоры.

— Пожалуйста, — проскулил Бодька, глядя все с той же надеждой.

— Ладно, — насилу выдавила из себя и, вырвавшись из объятий жениха, поплелась к мрачной Рудневой.

— Алекс, надеюсь, компания девушек вам не в тягость? — донеслось из-за спины, теперь в голосе Разумовского присутствовали только задор и веселье.

— Нет, — беззаботно ответил тот, но ходящие желваки как-то не вписывались в эту беспечность.

— Может, всё-таки расскажешь ему? — мрачно поинтересовалась сестра, видать, перспектива ехать в одной машине с рыжим её тоже не прельщала. — А то он вас так и в одну кроватку уложит, в соображениях твоего «комфорта», — Тина в своей излюбленной манере показала в воздухе кавычки.

— Нет! — отрезала я, уверенно шагая к огромному черному автомобилю, разъяренный взгляд жениха до сих пор стоял перед глазами…

Глава 4

Я, Тина и Илона, словно три девицы из знаменитой сказки, сидели на заднем сидении автомобиля. Богдан оказался прав: в просторном салоне внедорожника с непрестанно работающим кондиционером действительно было комфортно. И все бы ничего, если бы доброй и наивной мне не выпала роль (с подачи Валентины) буфера между ненавидящей всех и вся Рудневой и ничего не понимающей Илоной.

Хотя, если так разобраться, то это я должна сидеть у окошка и ненавидеть бывшую своего жениха, и этот факт взращивал во мне раздражение. К тому же, Илона решила ловить момент и задалась целью сделать побольше селфи в «крутой» тачке, еще больше раззадоривая мои нервы.

Вторым камнем преткновения на пути к моему комфорту был Марков, что с завидным постоянством прожигал меня взглядом через зеркало заднего вида. Меня так подмывало показать ему какой-нибудь неприличный жест, но здравый смысл подсказывал, что такое действие с моей стороны будет воспринято бывшим, скорее, как комплимент и знак внимания, нежели оскорбление. Поэтому, я с показным энтузиазмом пялилась в окошко мимо Валькиной головы и старалась не замечать этих выстрелов глазами.

Наш от чего-то веселый водитель (или от кого-то) щелкнул клавишами на приборной панели, и в машине раздался знакомый голос:

Тысячи строк во мне, тысячи голосов…

Я одержим, я болен. Имя тому — любовь.

Сотни стихов моих. Сотни моих молитв,

Жалкое божество — твой непорочный лик.

— Что за убожество вы слушаете? — не смогла не отреагировать Тина.

— Но-но-но! Это творчество великих людей, разукрашка! — скромно выразился о себе Кирилл, который наверняка включил диск «Меридианов», лишь бы побесить Вальку.

— У этих великих людей явно убогие слушатели, — ехидно заметила сестра и с сарказмом добавила: — Готова поспорить, что эту музыку кроме её же создателей, никто и не слушает!

Со стороны Маркова раздался веселый хмык, видимо, он оценил «тонкий» Валькин подкол, но его другу явно не понравился выверт разноцветной:

— Не нравится — закрой уши! — гневно заявил Кир.

— Так и сделаю! — Тина показательно достала из своего рюкзачка смартфон и наушники, а песня все играла и играла…

Алою полосой сердце мое пронзи,

Я на коленях, я твой! Ну же! Давай! Бери!

Жалкое божество: «Слишком простой финал»,

Ангела чистый лик портит улыбка-оскал.

Белое станет тьмой, нимбы падут с небес,

Я воскрешен тобой, мой восхитительный бес.

Имя её — любовь, крылья её — мрак,

Щелкнет курок у виска: «Что поверил, дурак?»

Мерное движение автомобиля успокаивало, а пролетающие за окном пейзажи заставляли отвлечься от пронизывающих взглядов со стороны штурмана.

Мы ехали в полной тишине, которую разбавляли песни «Меридианов». Тинка демонстративно сидела в наушниках, Илона что-то методично набирала в телефоне, а я просто наслаждалась Пашкиным голосом и смотрела в голубое небо. Иногда в нем пролетали одинокие пушистые облака, в основном небесное полотно оставалось чистым, напоминая необъятный лазурный океан…

«…в котором ты когда-то утонула…» — почему-то от этой мысли на глазах появились жалкие слёзы, и я крепко зажмурилась, стараясь прогнать непрошенные чувства.