Небо в Океане

Но выразить Разумовскому наше недовольство мы так и не успели, потому как во двор заехал черный внедорожник и из него тут же выскочили сияющий Кир и мрачный Лекс. Оба парня были в одинаковых серых бейсболках, что, видимо, должны были скрывать их звёздные личности, но, несмотря на это, эмоции на лицах прибывших читались легко.

При виде Маркова в висках зашумело, а мерная мелодия сердца превратилась в сбивчивые постукивания, что либо неуверенно раздавались, замедляя пульс, либо неистово барабанили, отдаваясь эхом в ушах.

Но не радость или, — упаси Господи, — любовь была тому причиной, а праведное негодование, что буквально переполняло всю меня, порождая неугомонный шторм в душе.

Ладони горели, словно подначивая подойти и залепить пощечину — звонко, хлестко, выражая все обиды, что я бережно хранила все эти несколько лет. Губы, казалось, тоже горели от невысказанных слов… «Чего ты добиваешься?!» — так и подмывало подойти и крикнуть это в лицо наглеца, мнящего себя Богом, что вот так просто может вмешиваться в мою судьбу и перекраивать её на свой манер.

Блондин, словно почувствовав мое состояние, повернул голову, и мы встретились глазами.

Синее и голубое. Вода и льдистое пламя. Когда-то родные, а сейчас — чужие.

«Никогда! Никогда я не буду твоей, Марков!» — кричала я в своих мыслях, буравя музыканта тяжелым взглядом.

«Будешь!» — читалось в глазах парня, что сейчас полыхали огнем. На его лице скользнула мимолетная улыбка, но я успела распознать в ней такие знакомые торжество и превосходство.

«Подлец! Музыкантишка проклятый!» — клокотало внутри, и я до боли сжала кулаки, впиваясь ногтями в тонкую кожу ладоней.

В этот момент мне хотелось только одного — чтобы кто-то крикнул: «Стоп, снято!» — и весь цирк, в который с убийственной уверенностью превращалась моя жизнь, закончился. Но Лекс никогда так просто не отказывался от «занятной» игры…

— Как был нищебродиной, так и остался! — глумливо прозвучало справа, и я тут же оборвала все свои стенания в честь Маркова, проследив за Валькиным взглядом.

Кирилл выглядел действительно немного экстравагантно. Парень был одет в подранные джинсы с красными разводами, что невольно наводили на мысли о жестокой смерти и помятую футболку с непонятным пятном на животе, которое заставляло задуматься об истории его происхождения и причине существования.

— Может, это мода такая? — спросила я.

— Ага, я сейчас тебе бомжа дядю Васю позову, и он тебе продемонстрирует последние новинки этого сезона, — все с тем же глумлением ответила Тина.

Кирилл тем временем, не подозревая о Тинкиных насмешках над его гардеробом, с убийственной уверенность и все с той же довольной улыбкой на лице направился прямиком к нам.

— Мы не знакомы! — поспешно прошипела я сестре, остро гладя на сияющего рыжего, который в этот момент мог запороть все наше притворство с Марковым.

— А что у нас случилось с честной Риточкой? — елейно протянула Тина. — Ты же терпеть не можешь ложь! — обличительно воскликнула она.

— Марков случился! — буркнула я и напряженно уставилась на Кира, что остановился прямо напротив мрачной Валентины.

— Будем знакомы, Кир! — с самой счастливой улыбкой прогремел рыжий и уже шепотом добавил: — Валенок, я та-а-а-ак скучал!

Девушка в ответ утробно зарычала и, расплывшись в фальшивой улыбке, представилась:

— Тина! — и так же шепотом добавила: — Лучше бы у тебя контузия на всю голову случилась, и не называй меня так, нищебродина проклятая!

— Рита, — представилась я и облегченно выдохнула, радуясь в душе, что эти двое нас не выдали.

«Господи, в кого я превращаюсь?!» — испугалась собственных мыслей. На языке появился прокисший вкус личного притворства. Неужели это выход? Неужели я своими руками закладываю в фундамент нашей с Бодькой семьи ложь и лицемерие? Неужели это я?!

— Друзья, знакомьтесь, это мой друг Алекс! — объявил во всеуслышание Богдан. Рядом с ним стоял Марков и напряженно смотрел на рыжего.

«Неужто так боится, что Разумовский все узнает?» — в это мгновение мне отчаянно захотелось подойти к Бодькеи признаться. Наплевать на его «нежные» чувства к Сашке и их многолетнюю дружбу. Нет там уже никакой дружбы! По крайней мере, со стороны Маркова. Но счастливые глаза Разумовского заставили занесенную для уверенного шага ногу встать обратно. Я была слишком малодушной, чтобы вот так просто разрушить его привязанность к лучшему другу, пусть даже если этот «друг» не заслуживал такого отношения.

— А это его приятель… — жених указал рукой на застывшего возле нас музыканта и замялся.

— Кирилл, — дополнил его Сашка, все еще испепеляя взглядом рыжего.

— А? — среагировал на свое имя парень и, не отрывая взгляда от Тинки, нехотя ответил: — Да-да, приятно познакомиться!

— Вы что знаете друг друга? — настороженно спросил Богдан, заметив, как и все остальные, чрезмерный интерес к Тинкиной персоне.