Небо в Океане

— Простишь меня? — продолжал он свою сладкую пытку: мою спину прижали к шершавому камню, а плечи покрывали настойчивыми поцелуями.

— Саша, — рвано выдохнула, когда он с нажимом провел по пояснице, пронизывая тело тысячью зарядов от макушки до пяток, и прикусил кожу у самого края купальника.

«Еще!» — требовательно звучало в голове, и я, не в силах больше сдерживаться, выгнулась ему навстречу, запуская руки в светлые волосы.

— Будем считать, что да, — промурлыкал соблазнитель, и, наконец-то, припал к моим губам, заставляя позабыть обо всем. Есть только он, я и вечность, укрывшая нас своим покрывалом, загородив от остального мира. Есть только его губы, без которых я больше не живу. И прикосновения, от которых у меня все внутри обрывается и взлетает. Куда-то за облака. К звездам.

— Воу-воу-воу! Вы хоть бы постеснялись! Здесь же дети! — раздался поблизости возмущенный голос Кира, и Сашка со стоном разорвал наш поцелуй, опуская меня на землю.

— Ты труп, Ржавый, — осипшим голосом бросил голубоглазый. Всю серьезность его намерений подтверждали желваки, играющие на скулах, и напряженные мышцы рук, что по-прежнему лежали на моей спине.

«И что он вечно за нами ходит?!» — раздраженно прошипело в мыслях, пока я прятала лицо на груди у парня, пытаясь справиться с пережитыми эмоциями, что все еще отдавались щекочущими искрами где-то внутри.

— Нет уж, сначала я убью этого пришибленного! — рявкнула Тина.

«А она что здесь делает?!» — отвлеклась от собственных переживаний, разглядывая удивительную картину: рыжий стоял позади размахивающей руками Вальки и закрывал ей ладонями глаза. Удивительную, потому что Тина ненавидела, когда ей закрывали глаза. Однажды в детстве один мальчик решил так «пошутить» и остался без зуба, правда молочного, но сути это не меняло.

— Я, между прочим, о твоей детской психике беспокоюсь, а то насмотришься тут, — Кир кивнул в нашу сторону, заставив меня покраснеть, — на…

Справедливость восторжествовала в лице Вальки, что прервала захватывающую речь рыжего, ударив того локтем в бок. Причем, судя по стону парня, больно.

«Ну, хоть не зуб», — облегченно подумала я. Как бы я не злилась на рыжего сейчас, такой участи пожелать даже ему не могла.

— Еще хоть раз так сделаешь, и я тебя лично утоплю! — гневно воскликнула сестра, наблюдая за стонущим парнем.

— А зачем ждать? — спросил Сашка. — Давай сейчас!

— А я помогу! — подключилась, отомстить рыжему за все его фразочки, брошенные в ненужный момент, очень хотелось. А утопить, как по мне, было более безобиднее, нежели выбивать зубы.

— Ребят, вы чего? — обиженно протянул Кир, переводя затравленный взгляд с одного лица на другое. — Я же пошутил!

— А мы — нет! — кровожадно зарычала Тина, медленно наступая на парня. — Беги, рыжий! Беги!

Ну, Кир и побежал…в море.

— Как-то он неправильно убегает, — заметила я, наблюдая за тем, как парень брызгает на злющую Вальку водой, заливаясь при этом смехом.

— Какая разница, — отмахнулся Саша, опять нависая сверху.

Мир снова померк. Не было ни дикого пляжа с огромными валунами. Ни лазурного моря с пенными волнами. Ни зеленых гор, что возвышались над нами. Только небо в его глазах, и больше ничего.

— Люблю тебя, — прошептала в его губы, прежде чем мы взлетим выше неба.

***

Набережная вновь была переполнена туристами. Они, словно косяки рыбы, сновали то тут, то там. А воздух, вторя этому настроению, сделался вязким и соленым, как морская вода. Все вокруг мигало, блестело, шумело и пело, в расчете заманить в свои сети побольше зевак и опустошить их карманы.

Однако я нисколько не обращала на это внимание, четко следуя за своим ориентиром — Пашкиным голосом.

Оказалась я здесь не просто так, а по щучьему веленью и хотенью Маркова, что загадал мне сегодня вечером прийти на набережную. Любой ценой и без отговорок, ибо, цитирую: «Карточный долг — это святое!». А то, что я ему этот долг сполна отдала на пляже, так это, по его скромному мнению «не считается» и, опять же цитирую: «Ты сама этого хотела, малышка».

«Ррр…ну почему он иногда бывает насколько невыносим?!»

В общем, весь оставшийся день я уговаривала непреклонную Рудневу (из-за которой, между прочим, согласилась на это дурацкое желание!), чтобы она уговорила такого же непреклонного дядю Мишу.

Вывалив на меня бесчисленное количество оскорблений, Тина (в кои-то веки!) проявила жалость к «больным людям» — как она отозвалась обо мне и Саше — и согласилась помочь. И, как ни странно, это сработало!

Не знаю, что такого Тина наговорила своему отцу, но он впервые за долгие две недели отпустил нас погулять! Однако гуляли мы с одним условием, точнее двумя…

— Чего вы там плететесь?! — рявкнула рядом со мной злая Руднева, оглядываясь на Лиду и Вовку. К слову, они-то и были условием её папы.

— Это вы мчитесь, как угорелые! — упрекнула в ответ Лида.